Он попытался посмотреть, но в глазах у него все поплыло.

– Папа! Тебе плохо?!

– Мне хорошо, – с трудом выговорил он. – Теперь хорошо. Просто я всю ночь был в пути.

– Ты что, на машине приехал?

– Да. Гнал без остановки.

– Ты с ума сошел! Восемь часов за рулем!

– Девять. Ян, я ушел от нее. Все кончено.

– Наконец-то! Папочка, ты молодец.

– Скажи, почему ты уехала из дома?

– Из-за матери. Она мне тоже мозг выносила этой мерзостью. Говорила, что я тебя соблазняю.

– Вот сука!

– Да ладно, просто она завидовала. Мы с тобой вместе, а она вроде как лишняя. Ревновала. Ну, я и решила уехать, думала, она отвлечется от этих мыслей. Не бери в голову.

– Ян, как это – не бери в голову? Это ж такая грязь. Подсудное дело вообще-то.

– Папа! Прекрати. Ни в какой суд она не пойдет. Да и идти-то не с чем. Я уже совершеннолетняя, а ты мне не родной отец. Прости! Конечно, ты роднее любого родного! Но формально… Послушай, а давай ты останешься тут? Не возвращайся! Работу найдешь, ты же такой специалист классный. Жить можешь здесь, в моей комнате. А я в гостиной буду спать, ничего особенного.

– Да зачем я вам тут нужен, девчонкам? Только мешаться.

– Моя соседка скоро съедет, так что мы с тобой вдвоем останемся. Всего пару недель потерпеть. По мне, так хорошая идея.

Александр молчал. После бессонной ночи он был словно пьяный. Все мысли разбегались. Но одну он ухватил за хвост: Лера!

– Нет, я не могу.

– Почему? Что там тебя держит? – Янка вгляделась и улыбнулась: – А-а, что-то все-таки держит! И кто она?

Отец замялся.

– Ладно, не рассказывай! Давай-ка я тебя спать положу, а то ты совсем зеленый.

Саша проспал целый день. Проснувшись, никак не мог понять, где он, но тут вошла Янка:

– Ну и здоров ты спать! Вставай, я тебя покормлю. Я пиццу заказала.

Янка обожала пиццу, гамбургеры, картошку фри и кока-колу. Ненавидела овсяную кашу, творог и лук в супе. Саша знал про нее все: из-за чего плачет, почему хохочет, с кем дружит, какие книжки читает. Они были друзьями – отец и дочка. Разговаривали обо всем на свете, доверяли друг другу. Саша целовал ее на ночь и утешал в горестях, лечил болячки и отвечал на бесчисленные вопросы, заплетал косички и завязывал шнурки, покупал цветные карандаши и акварельные краски, выбирал платье для выпускного и плакал на вручении аттестата. Это ему пришлось успокаивать девочку после первой менструации и покупать прокладки, потому что Янка стеснялась.

Саша лежал, закинув руки за голову, и разглядывал дочь – свет из окна падал прямо на ее волосы, которые окружали золотистым сиянием улыбающееся личико с широко распахнутыми голубыми глазами. Он чувствовал нежность, гордость, а еще горечь и неловкость – оттого, что такая грязная тень легла на их с дочерью отношения. Наверное, это все было написано у него на лице, потому что Янка перестала улыбаться, подошла и села на край кровати. Саша невольно отодвинулся – слишком резко. Глаза дочери наполнились слезами:

– И что, ты теперь будешь от меня шарахаться, да?! Я не могу и обнять тебя? Поцеловать? Папа, не позволяй ей все разрушить. Я клянусь, что никогда в жизни не видела от тебя ничего, кроме отцовской любви.

Янка всхлипнула и склонилась к нему на грудь. Александр чуть помедлил, а потом обнял дочку и поцеловал в макушку.

– Ну вот, совсем другое дело. Забудь это все! Мы с тобой знаем правду, а на остальных наплевать.

Саша только вздохнул. В воскресенье они с Янкой навестили родственников, а вечером Александр уехал на поезде – его мутило при одной только мысли о том, чтобы снова взяться за руль…

«Так вот в чем дело!» – думала Лера. В самом начале вечера знакомств она заметила некоторую напряженность между отцом и дочерью, но решила, что ей показалось. Дослушав, Лера покачала головой и сказала:

– Да, угораздило тебя вляпаться. Но я понимаю, ради такой дочери чего не стерпишь. Она у тебя чудесная девочка! Умная, красивая, талантливая.

– Лер, ты мне веришь?

– Конечно. Глупости это все. Ничего между вами нет эдакого, я бы заметила. Ты же уверен в себе? Или сомневаешься?

– Уверен, – ответил Саша, но сам почувствовал, как жалко это прозвучало.

– Ты любишь ее, и правильно. Это же не значит, что ты хочешь с ней спать! Или хочешь?

– Нет! – решительно воскликнул Александр и даже рукой взмахнул.

– Ну вот. Дочка тебе правильно сказала: забудь. Светка хотела тебе больно сделать, так не иди у нее на поводу. Не поддавайся.

– Я постараюсь, – уныло пробормотал Саша.

– Лучше скажи, тебе не показалось, что Федя заинтересовался Яной?

– Показалось! Как ты на это смотришь?

– Пока не знаю. Мы же с Яной первый раз виделись. У Федьки были какие-то девушки, но ни одна не задержалась. Он разборчивый.

– Ну, моя-то вообще принцесса на горошине. У нее от кавалеров отбою нет.

– И что? Федя ей не подходит?

– Я этого не говорил!

– Но думаешь?

Они некоторое время возмущенно таращились друг на друга, потом Саша рассмеялся:

– Лер, вот из-за чего мы с тобой сейчас ссоримся, а? Выясняем, чей ребенок лучше? Может, дети сами разберутся, подходят они друг другу или нет?

Лера невольно хмыкнула, потом взъерошила Саше волосы и поцеловала:

– Да мы и не ссоримся.

А сама подумала: «Слава богу, отвлекся от своих мрачных мыслей» – для того и был затеян этот дурацкий спор. А сама задумалась: а вдруг и правда их дети влюбятся? Хотела бы она этого? Лера не знала. Ей нравилась Яна, но как дочь Саши, а не будущая жена Федора. Правда, Лера подозревала, что в этой роли ей ни одна девушка не понравится. Яна красивая, обаятельная, уверенная, веселая, доброжелательная, воспитанная. Но… Лера чувствовала, что ей приходится себя уговаривать, чтобы относиться к Яне по-родственному. В чем дело? Сумел же Саша полюбить ее сына? И Федька его обожает, это было видно невооруженным глазом: иной раз Лера даже ревновала, потому что, встретившись, ее мужчины тут же заводили разговоры на компьютерные темы, в которых Лера не могла принять участие. Она поняла: ее настороженность вызвана тем, что Яна не родная Сашина дочь. Лера знала про мать Яны слишком много плохого и невольно подозревала в дочери те же пороки. С этим надо было что-то делать, и Лера решила, что будет работать над собой.

А Федя действительно влюбился в Янку. Вернувшись из своего мотопробега по Скандинавии, он слегка изумился произошедшим в жизни матери переменам, но с легкой душой переехал в другую квартиру: Александр ему понравился, а еще больше понравилось, как расцвела за это время его любимая Зайца, хотя какое-то смутное чувство эту радость все-таки омрачало. Ему было неловко смотреть на влюбленных – в их-то возрасте и такие нежности! А услышав, как Александр называет маму, Федя хмыкнул и, улучив момент, насмешливо спросил: