Джейм, вздохнув, уже почти отвернулась, когда что-то на флаге привлекло ее внимание. Обычно она вглядывалась только в лицо Эрулан. Сейчас же, однако, что-то такое в одежде погибшей девушки, в разрезе ее туго зашнурованного корсажа… Сердце в груди Джейм ёкнуло от узнавания. Конечно же, это не то же самое платье, которое надето на ней. Те шерстяные нити должны были быть расплетены по одной, даже запачканные кровью, и пойти на основу гобелена, но покрой был так же характерен, как и дразнящая улыбка владелицы: «Ну как, знаешь меня?»

Джейм внезапно тоже ухмыльнулась, зеркально повторив портрет над головой — куда точнее, чем даже сама догадывалась:

— Всю зиму прогуливаться под твоими туфельками, стоять теперь здесь, терпя твои хитрые уловки, было бы лучше, да? Может быть, нам пора наконец-то встретиться, кузина?

Дверь с Переднего Двора открылась, и сквозняк немедленно погасил свечу Джейм.

— А я говорю, что видела, как из-под порога пробивался свет, — обратился темный силуэт в проеме к кому-то позади себя. — Ты говоришь, где-то тут лежит коробка свечей?

Сжавшись, Джейм, тихо чертыхаясь, отступила в шуршащую темень. Опять огонь ее предал. Открыть заднюю дверь нельзя, они услышат, даже если допустить, что та не на засове. Девушка, придерживая юбки, скользнула вдоль стены, направляясь к винтовой лестнице в углу, и поднялась по ней, протолкнув вперед Жура. Нагоняя ее, на ступенях заплясали неровные отблески свечек. На втором этаже она улеглась на пол и прислушалась, убедившись, что люди внизу действительно стражники Каинрона, ищущие сбежавшую Норф.

Они взбирались по лестнице.

Быстрее, быстрее, выше — в величественные покои третьего этажа, где в разноцветном свете витражных окон собирается Высший Совет, а оттуда — еще выше, в северо-западную башню. Джейм еще никогда не была в ней, такой ужасный холод стоял тут зимой. На вершине лестницы — незапертая дверь. Девушка юркнула внутрь и тихонько прикрыла за собой створки. Прижав ухо к доскам, она услышала тяжелые шаги на ступенях. Дверь начала открываться.

— Подожди! — позвала стражница снизу, из Зала Совета. — Там же Тотрегор. Ради чести, оставь его в покое и помоги мне поискать здесь.

Дверь закрылась. Шаги спускались.

— Уф-ф, — тихонько выдохнула Джейм. Потом она обернулась.

В комнате было почти так же темно, как и в зале внизу, лишь немного света проникало сквозь щели в ставнях, которые тряс нетерпеливый ветер. Джейм подкралась к западному окну, отодвинула щеколду, и ставень прыгнул прямо в лицо вместе с ворвавшимся Тишшу, восклицающим: «Так вот ты где!»

В семидесяти футах под окном простирался заросший травой внутренний двор, окруженный толстой внешней стеной крепости, из пробитых в ней окон струился свет, а братья-кендары напротив уютно устраивались на ночлег. С высоты в бледном мерцании девушка различала зубцы развалин Часовни на дальнем берегу реки. Джейм пожалела, что не знала о выгодности этого местечка, когда тут проходил лорд Каинрон. А если бы разведала раньше, прекрасно провела бы день, никому не показываясь, — она доверяла Калдану не больше, чем гарнизон Норфа. Все-таки у лорда из Рестомира веские причины, личные и династические, хотеть снова прибрать ее к рукам.

Мысль о Каинроне заставила вспомнить Серода — незаконного сына лорда и его бывшего шпиона. У Водопадов девушка случайно привязала юношу к себе — действие, которое, как предполагалось, могли совершать только мужчины-высокорожденные. Если слухи об этом разойдутся, жди серьезных неприятностей, но ничто не сравнится с фурором, который может произвести новость, что она доверила южанину-полукровке Книгу в Бледном Переплете.

Книга, Костяной Нож и Плащ из Гадючьих Шкур — три объекта великой, но двусмысленной силы, взятые Мастером за Темный Порог после Падения. Никто не знал, какую роль они могут сыграть в последней схватке, только то, что каждый из них необходим. Теперь наконец-то два предмета из трех вернулись в Ратиллен. Нож лежал спрятанным в комнате Джейм здесь, в Готрегоре, безмолвно проедая дыру в матрасе одним своим пагубным присутствием. А что до Бледной Книги, вместилища Рун Мастера, ох какого же скверного охранника нашла для нее Джейм. В Тай-Тестигоне и Сирдан Свят-Халва, и жрец Иштар страстно жаждали обладать смертоносным томом — и добились этого, но ненадолго: Книга уничтожила их. У Водопадов, когда Калдан наступал на пятки, девушка вынуждена была довериться Сероду.

И с тех пор от него ни звука.

По собственному опыту Джейм знала, что треклятая Книга способна сама позаботиться о себе, используя того, кто ей приглянется, чтобы делать все, что ей захочется.

А Серод… Рано или поздно Каинрон осознает, что его сын перебежал на сторону «противника». Возможно, это уже случилось. Возможно, именно поэтому последние три дня, с тех пор как тут прошел Калдан, Джейм чувствует такую тяжесть, и поэтому сейчас, думая о Сероде, она высовывается из окна, глядя на север, в сторону крепости Каинрона, Рестомира. Ее связь с южанином не была закреплена кровью, но беспокойство дергало сознание, как натянутая нить, вырывающая расшатанный зуб.

И вообще, что она делает в Готрегоре? Играет роль нарядной куклы, демонстрирует всем свое невежество в вещах, которые никогда не желала изучать, убивает время, когда где-то есть для нее неотложное дело… Будь проклят этот чертов Серод, да и она сама тоже. Захваченная в плен проклятой маской, старающаяся подстроиться и найти имя, которое позволило бы выжить среди собственного народа, — как она может защитить хотя бы себя, не говоря уже о том, кто от нее зависит?

Джейм содрогнулась. Так вот как выглядит беспомощность: холодные мурашки, бегущие по спине, предупреждающие: «Найди способ обороняться, скорее, или тебя сотрут с лица земли. Что-то будет».

— Что? — спросила она дышащую ночь.

Никакого ответа, никакой защиты?

Другие леди могут искать охраны у своих родственников или у стражи. А она отрезана от своего друга-кендара, и все ее семья мертва, за исключением Тори, — случайность, не так ли?

Может ли действительно объявиться еще какой-то выживший близкий, двоюродная кровь, незаконное дитя?

Незаконнорожденность — редкость среди высокорожденных, чьи леди обычно умеют контролировать зачатие в соответствии с суровыми пунктами контракта, которым связывают их лорды. Джейм вспомнила Луру, молоденькую дочь Каинрона, отданную в Каркинор принцу Одалиану, страстно желавшую ребенка, но не осмеливающуюся завести его без согласия своего отца. Такие, как Тьери, обречены на позор, на бесчестье — и мать, и ребенок. И теперь Калистина намекает, что подобный факт поставит под сомнение выдержку, верность и силу духа всех родственниц Тьери.

Никто прежде не соотносил подобное лично с Джейм или, как она полагала, с Торисеном. Либо лордам было все равно, либо знание о низком поступке Тьери было очень ограниченным, — возможно, только в кругу матрон. Странно. А еще непонятнее то, что они рассказали Калистине, которой никто не доверяет. Может быть, ей ничего прямо и не говорили. Все знали, что, когда сегодня собирался Совет, Ухо Коттилы прислушивалась. Посредством ощущений Жура Джейм знала, что, когда они покидали комнату Калистины, внутри оставалось трое: сама миледи, ее горничная и незнакомка с очень памятным земляным запахом закупоренной со всех сторон хижины. Возможно, это и была загадочное Ухо, которая, как полагали, даже и не кенцир и которая признает только требования Коттилы. Кем бы она ни была, наверняка она-то и разносит сплетни.