Я почесал в затылке. Об этом мы как-то не подумали. Если сделать уроки и прийти с учебниками в школу, сразу будет понятно, кто всё устроил. А если нет, то как мы докажем, что этот классный розыгрыш – наш? Мы же хотели перед всем классом прокричать: «С первым апреля!»

– Давай лучше без ранца и без домашки, как все, – сказал я. – На всякий случай.

– Давай, – радостно согласился Костик. – Тогда я погнал в войнушку рубиться.

И вот наступила пятница. Мы с Костиком пришли в школу пораньше, чтобы ничего не пропустить. Светлана Алексеевна вошла, когда уже собрался весь класс – в свободной одежде, без школьных сумок, с тряпками, порошками и разноцветными пластиковыми бутылочками, в которых булькали моющие средства.

Светлана Алексеевна остановилась у своего стола и оглядела весь класс. Глаза у неё были при этом очень большие от удивления.

– Что происходит? – спросила она. – Что это за маскарад? Староста, в чём дело?

– Субботник, – отрапортовала Кристина Тюрина.

– Какой субботник?!

– Генеральная уборка. Класс будем мыть. Вместо уроков.

Светлана Алексеевна растерялась.

– А кто вам это сказал?

– Директор.

– Директор?!

– Светлана Алексеевна, да вон же объявление! – сказал Тимур Валеев. Светлана Алексеевна оглянулась на доску и долго молчала. Потом сорвала наш листок и вышла. Тут все заговорили разом:

– К директору пошла узнавать.

– Она не знала, что ли?

– Конечно, не знала, она же раньше вчера ушла.

– Наверно, её директор забыл предупредить.

Мы с Костиком переглянулись. Мне почему-то расхотелось кричать: «С первым апреля!» Наоборот, я боялся, что кто-то догадается, чьих рук это дело. Да и Костику наша шутка уже не казалась такой прикольной.

Через некоторое время Светлана Алексеевна вернулась.

– Я не буду выяснять, кто так остроумно поздравил всех с первым апреля, – сказала она. – Я и сама люблю шутки и розыгрыши, поэтому сегодняшний День шутника у нас пройдёт весело, интересно и насыщенно. Сейчас мы будем отмывать кабинет, хорошо и тщательно, в течение трёх уроков. Потом пообедаем в школе, сходим домой за учебниками и будем учиться по расписанию, во вторую смену. А вечером вас ждёт двойное домашнее задание – то, которое вы не сделали вчера, плюс то, которое я задам сегодня. Всё ясно? С первым апреля, третий «А»!

– Вот бы узнать, кто этот шутник! – процедил сквозь зубы Ярик Кочкин, когда мы оттирали порошком чернильные рисунки с парт. – Тогда б ему точно не поздоровилось. Ох, как у меня руки на него чешутся!

– И не говори, – сказали мы с Костиком. – Сами бы ему врезали.

И так, бочком-бочком, от него подальше, в другой конец класса.

– Тоже мне, первое апреля, самый весёлый день в году, – проворчал Костик, когда мы пошли менять воду в ведре. – Не, Димыч, неудачная идея была.

– Ничего, – сказал я. – В следующий раз получше придумаем. Целый год впереди.

Заканчивался последний день весенних каникул. Я уже сложил учебники в ранец, приготовил школьную форму и собирался ложиться спать.

– Дима, ты точно ничего не забыл? – спросила мама. – Проверь всё ещё раз. А то утром вспомнишь и будешь носиться по дому как угорелый.

– Да нет, мам! Ничего я не забыл, – ответил я. И вдруг застыл на месте, даже подушку из рук выронил. Я вспомнил. Вспомнил то, что должен был вспомнить ещё неделю назад, в первый день каникул. Читательский дневник! Как я мог о нём забыть?!

Читательские дневники мы завели в начале года. Мы записывали туда все книги, которые читали. Но нужно было не просто указать название и автора. Ещё мы должны были назвать главных героев и кратко пересказать, что с этими героями происходило. Ну, не совсем кратко, примерно на одну или две странички. Светлана Алексеевна раз в месяц проверяла читательские дневники и ставила оценки в журнал. А на каникулы она задала нам прочитать любую интересную книгу и описать её в дневнике.

Я схватился за голову. Где я в десять вечера найду интересную книгу? И как я успею её прочитать, да ещё пересказать письменно?

– Дима, ты уже лёг? – спросила мама, заглядывая в комнату.

– Пока нет. Сейчас я кое-что доделаю для школы… Это быстро.

– Дима! Ну как всегда! Как спать, так у тебя срочные дела находятся.

Мама ушла. А я стал ходить по комнате взад и вперёд. Что делать? Как завтра выкручиваться? Что говорить Светлане Алексеевне?

Так не хочется начинать четверть с замечания в дневнике!

Я осмотрел свою книжную полку. Нет, ничего не подходит. Те книги, что я читал, уже записаны в читательский дневник. А те, что не читал, всё равно не смогу записать. Откуда мне знать, о чём они?

Я пошел к папе.

– Пап, расскажи мне быстренько какую-нибудь книжку.

Папа оторвался от компьютера и удивлённо посмотрел на меня.

– Какую книжку?

– Любую, детскую. Но только интересную.

– Дим, давай не сейчас, у меня срочная работа. Да и не помню я детских книжек. Сто лет уж прошло, как я их читал.

Тут у меня в голове что-то щёлкнуло. Я понял, что надо делать. Я побежал в свою комнату, взял читательский дневник и уселся за стол.

А что, если я эту книжку просто придумаю? Вот сейчас возьму и напишу то, что в голову придёт. Ведь Светлана Алексеевна взрослая, как и папа, она тоже не помнит детские книги. Конечно, она учительница и читала, наверно, больше папы. Но ведь не может же она прочитать все книги на свете. Как она поймёт, что я описываю книжку, которой нет?

Вверху страницы я вывел: «Приключения…» – и задумался. Чьи это будут приключения? Мальчика, девочки? Или вообще кота? Мой взгляд наткнулся на красочный календарь на стене. Обезьяна! Точно! Это будут приключения обезьянки, которая сбежала из зоопарка и заблудилась в большом городе. И я написал название: «Приключения шустрой обезьянки». Потом сунул в рот леденцовую конфетку, посмотрел на фантик и добавил: «Барбариски». Получилось очень хорошее название – «Приключения шустрой обезьянки Барбариски». Я смотрел на него, и у меня в груди росло странное приятное чувство и почему-то замирало сердце. Словно внутри меня надувался воздушный шарик и рвался куда-то вверх. Мне хотелось сочинять про эту обезьянку, придумывать её приключения и записывать их.