как мне казалось, принимая какие-либо решения – а он мог принять и неординарные решения, – Ельцин не считался с тем, кто и как на это посмотрит «сверху». Он искал и находил выходы из ситуаций, которые обычным, накатанным путем нельзя было решить. На это он действительно был способен. Вот это, по моему мнению, было в нем положительным.

Но меня и тогда многое в нем коробило. Ему важно было – и это видно было невооруженным глазом! – всеобщее восхваление, благоговение перед ним. Это уже в то время проявилось достаточно четко. Отдельного человека он не видел. Отдельные люди его не интересовали. Их судьбы, хороший ли, плохой человек, – его не трогали. Он спокойно перешагивал через них и шел дальше.

Это имело отношение не только к партийному активу, хозяйственникам, но и к тем письмам, жалобам и заявлениям, которые шли к нему от простых людей. Ельцина это практически не интересовало. А вот завладеть вниманием масс, эффектно выступить, чтобы об этом потом пошла широкая молва, было для него самым важным. С самого начала он использовал популизм как средство для укрепления своего авторитета. Вот это я считаю для партийного руководителя, для политика в моем понимании – резко отрицательным качеством.

Я мог бы продемонстрировать на отдельных примерах, как он обращался с партийными кадрами. Тогда многих надо было действительно заменять. Но люди не были виноваты, что их выдвинули руководителями и они занимают не свое место. Ельцин же их обвинял в том, что они сознательно вредили, называл врагами перестройки. И все это достаточно громогласно.

Был такой случай с секретарем Ленинградского райкома партии Шахмановым: Ельцин поставил вопрос о его освобождении от работы, а райком не освободил. Все работники горкома были брошены в район – собирать компрометирующие материалы на Шахманова для того, чтобы убедить директоров, сломать их. И опять райком не освободил Шахманова.

Тогда Ельцин пошел на таран – бюро МГК партии, под его нажимом, объявило, что пленум Ленинградского райкома партии «еще не созрел, чтобы принимать самостоятельные решения», и поэтому бюро МГК партии своей волей освобождает Шахманова от занимаемой должности.

Примерно такая же история случилась с Графовым, секретарем Тимирязевского райкома партии. Он был неплохой хозяйственник, а как секретарь райкома ни в политике, ни в кадрах не разбирался. Потом Графов работал заведующим бюро технической инвентаризации города и неплохо справлялся. Каждому человеку нужно быть на своем месте. Но дело преподнесли таким образом, что человек якобы сознательно вредил перестроечным моментам, и с этой мотивировкой его освобождали от работы.

Еще что характерно для Ельцина: когда он врал, то верил в свою ложь. В этом разница между ним и Горбачевым. Тот врет сознательно. Ельцин же, если лгал, был глубоко убежден, что говорит правду. И поэтому аудитория ему верила.

Когда он заявлял, что «ляжет на рельсы», это была не просто фраза – в тот момент он и сам был, видимо, убежден, что так сделает, и эта вера внушалась аудитории. В этом успех его выступлений на митингах. Вера в свою ложь порождала сопричастность окружающих.

…В московской городской партийной организации, как и во всей стране, люди ждали и хотели перемен. Поэтому приход Ельцина с его достаточно четкими позициями, с его резкой оценкой существующего положения в стране, с предложениями по изменению ситуации, по видению дальнейшего развития страны, Москвы был воспринят с симпатией. Другое дело, что сделать это было тогда невозможно, как и сейчас: построить можно только то и в том объеме, на что есть деньги. Но его обещания вселяли надежду.

Люди верили, что в Москве будут перемены, а Москва, в свою очередь, станет влиять на страну. Поэтому конференция московской партийной организации, когда Ельцина уже избирали в состав горкома партии и избирали на съезд делегатом, проголосовала за него единогласно. А ведь в зале сидели человек 15–18 из тех, кого он снял с работы!

Я сказал ему тогда: «Борис Николаевич, вы видите зрелость московской партийной организации? Сидит тот же Болотин, еще люди, которых освободили от работы, тот же Роганов – они все равно проголосовали за вас, потому что верят в необходимость изменения ситуации в стране, верят в вас. Поэтому вы только должны опереться на городскую партийную организацию, и все будет нормально».

Но Ельцин пошел по другому, характерному для него пути: он не созидатель, а человек, который все разрушает только для того, чтобы самому возвыситься над теми, кого он принижает, ставит на колени. И он все время находился в состоянии борьбы.

До самого конца пребывания у власти он не менял своих методов: Коржакова снял, Барсукова выгнал. Да и когда он был секретарем обкома партии в Свердловске, то за десять лет сменил четыре (!) состава бюро, исполкома Совета. И в Москве работал так же. А перед народом выступал как борец за его права.

Например, назначил он одного человека начальником главного управления торговли и на заседании партийной группы Моссовета предложил: в течение двух недель наладить торговлю в Москве. Проголосовали, хотя каждому было ясно, что за такой срок эта работа невыполнима.

Через две недели, естественно, положение дел оставалось прежним. Бюро горкома принимает постановление о снятии этого человека с работы как «не справившегося» и как «не оправдавшего доверия партийной группы Моссовета». Все это печатается крупным шрифтом в «Московской правде», и население воспринимает это как борьбу Ельцина за его интересы.

В экономике Ельцин совершенно не разбирался. Почему я это заметил? В течение восьми лет я работал секретарем райкома партии и курировал промышленность и строительство. Кроме того, я кандидат экономических наук, и мне было понятно, каков уровень его знаний. Цифры он хорошо знал, а в экономических процессах разбирался слабо, даже не на уровне первокурсника. Знал, может быть, производительность труда, но не больше. Кстати, этим страдал и Горбачев. Ведь у нас была командно-административная система, и зачастую главным становилось выполнение плана любой ценой. А это осуществлялось давлением на людей, командным методом. Экономические знания особенно и не требовались.

…Я все думал: почему Лигачев, видя методы Бориса Николаевича в Свердловске, так усиленно рекомендовал его в Москву? У Егора Кузьмича зачастую возникала странная симпатия к людям, которые этого не заслуживали, и этих людей он начинал двигать. В Томске была даже такая поговорка: «Вот идет ходячая ошибка Лигачева». Это говорили подчас люди, которые никакого отношения к политике не имели.

Заместитель заведующего организационным отделом ЦК КПСС Евгений Зотович Разумов, мудрый человек, который проработал много лет, решая кадровые вопросы, трижды выступал против предложения