Сказанное выше необходимо для воплощения в жизнь принципа единства чувственного и рационального, к которому добавляются также воображение и эмоционально-оценочные переживания человека, его изначальная включённость в естественное и социальное окружение. Только взаимодействие механизмов и процессов перцептивной, когнитивной и эмоционально-оценочной переработки вербального и невербального опыта познания мира способно обеспечить кумулятивный эффект встречного конструирования образов, ситуаций, возможных следствий и выводных знаний разных видов как залога успешности адаптации человека к постоянно изменяющимся условиям среды, влияния внешних и внутренних факторов.

Глобальная метафора «живое знание» важна не только для разностороннего исследования ЧЕЛОВЕКА ПОЗНАЮЩЕГО, в том числе – учёного, которому свойственно всё, характерное для живого человека (Homo sum: humani nihil a me alienum puto). Огромную роль ориентация на живое знание должна играть в совершенствовании всей системы образования – от дошкольного до повышения квалификации кадров: не случайно в своё время Л. С. Выготский резко выступал против распространённого в образовании заучивания вербальных формулировок, которые остаются пустым, «мёртвым» знанием (см.: [Выготский 1935]).

Полагаю, что именно прогнозируемый мною переход научного сообщества на «глобальную» метафору ЖИВОЕ ЗНАНИЕ как закономерный продукт динамики общенаучных метафор будет способствовать мощному прорыву в разносторонних научных изысканиях, имеющих как теоретическую, так и практическую значимость. То, что такой переход фактически уже реализуется, находит отражение в мировой науке о человеке, языке, знании, в попытках увязать человека, природу и общество в целях решения актуальных проблем, с которыми ныне столкнулись обитатели планеты ЗЕМЛЯ.

Значение слова может подвергаться расширению вплоть до потери исходного значения. В условиях терминологического использования слов это может вести к фактической омонимии терминов, входящих в разные категориальные поля со всеми вытекающими отсюда следствиями.

Анализ экспериментальных материалов показывает, что носитель языка может иметь весьма приблизительное представление о значении общеупотребительного слова; в отличие от этого пользование термином требует чёткого определения именуемой им сущности и последовательного соблюдения соответствующих требований к его корректному применению.

Частичное или полное переосмысление научного термина может вести к многоуровневой омонимии терминов и сигнализировать о необходимости перехода на новую парадигму, способную обеспечить исходную «систему координат», которая отвечала бы потребностям развития теории в соответствии с вызовами текущего времени.

Динамика общенаучных метафор, отражающая сменяющиеся принципы формирования базовых представлений об образе мира как опор для построения теорий высокой объяснительной силы, привела к осознанию важности перехода на метафору «живое знание» со всеми вытекающими отсюда следствиями.

Переход на новую парадигму требует разработки методологии как «системы координат», определяющей специфику соответствующего научного (интегративного) подхода к значению слова как «живому знанию».

В число условий успешности разработки такой методологии и соответствующей ей технологии научного поиска входит учёт взаимодействия разных составляющих процесса познавательной деятельности человека (тела и разума; логики, воображения, интуиции, удивления, эмоционально-оценочных переживаний и т.д.), что обеспечивает эффект эмерджентности при функционировании значения слова как в науке, так и в обыденной жизни.

В этой главе приводятся некоторые трактовки понятия «живое знание», прослеживаются подступы к трактовке языка и слова как живого знания в работах российских учёных. Двойная жизнь значения слова трактуется как основная предпосылка для разработки интерфейсной теории значения живого слова.

Следует прежде всего подчеркнуть, что проблема живого знания издавна затрагивалась учёными с позиций разных подходов. Всё более частыми становятся ссылки на книгу С. Л. Франка «Живое знание» (1923), на ряд работ Г. Г. Шпета, например, [Шпет 2009] (см. также перечень публикаций Шпета в работе: [Зинченко 2000: 206]); детальное обсуждение этой проблемы имеет место в книгах В. П. Зинченко (например, [Зинченко 1997; 1998]) и др. Однако задолго до этого уже ставилась задача разграничить «слово в словаре» и «слово в голове», поэтому представляется важным привести некоторые высказывания учёных относительно специфики функционирования языка у индивида (см. раздел 2.1), что оказывается непосредственно связанным с проблемой двойной жизни значения слова (раздел 2.2). Совокупность высказываемых в связи с этими проблемами положений можно трактовать как фактическую подготовку почвы для перехода к парадигме живого знания в связи с особенностями значения слова как достояния индивида.

Необходимость учёта специфики реальной жизни слова была уже давно замечена российскими мыслителями (обратим внимание на то, что наука, в русле которой они вели свои исследования, называлась языковедением или языкознанием). Так, Александр Афанасьевич Потебня (1835–1891) ещё в 1862 году в своей книге «Мысль и язык» писал следующее:

«… пример предрассудка мы видим в понятии о слове. Обыкновенно мы рассматриваем слово в том виде, как оно является в словарях. Это всё равно, как если бы мы рассматривали растение, каким оно является в гербарии, то есть не так, как оно действительно живет, а как искусственно приготовлено для целей познания» [Потебня 1976: 466].

Это можно трактовать как указание на необходимость обращения к слову как живому знанию в противовес его препарированию в научных и учебных целях. Следует особо подчеркнуть, что предрассудок, отмеченный Потебней полтора века тому назад, оказался не только живучим, но и процветающим в наши дни…

Непосредственную связь между такой трактовкой слова и спецификой значения слова у индивида можно проследить и в акцентировании роли лежащего за словом представления о вещи:

«… какой бы отвлечённости и глубины ни достигала наша мысль, она не отделается от необходимости возвращаться, как бы для освежения, к своей исходной точке, представлению»[53].

Приведённое высказывание Потебни удивительно созвучно идеям российского физиолога И. М. Сеченова, о котором речь пойдёт ниже. В то же время Потебня неоднократно останавливался на специфике процессов понимания и взаимопонимания, на результатах этих процессов, а также на роли слова в названных процессах. При этом Потебня полностью принимал следующие положения из работ В. Гумбольдта: