свое звание и прибавил: – Вы не пугайтесь. Если вы ни при чем, мы вас отпустим, только нам надо расспросить вас об убитом в гостинице госте.

– Я не убивала! – порывисто воскликнула она.

– Тсс! – остановил ее Ж. – Услышит извозчик, чего хорошего… Налево, по Морской! – распорядился он, обратившись к извозчику, и продолжал говорить девушке: – Не убивали, тем лучше. Расскажите нам, откуда достали вы этого старичка и где вино купили. Все, одним словом…

Девушка резко встряхнулась:

– Расскажу – не поверите. Пропала я!

Ж. рассказывал, что после этих слов он сразу уже поверил в ее невинность, но роль его – чисто служебная, и самое дело требовало ее задержания.

Они приехали. Ж. тотчас вызвал меня. Я поднялся в свой кабинет и позвал Ж. с девушкой, предоставив возможность ему снять с нее показания. Он усадил ее на стул, взял в свои ее руки и ласково сказал:

– Не пугайтесь! Расскажите все, что знаете!

– И вы меня отпустите? – быстро спросила она.

Он пожал плечами:

– До завтра уж ни в каком случае, а там как начальство решит.

Она опустила голову и горько заплакала.

– Я тут ни при чем. Я даже не знала, что его убить хотят. Я думала, это так, для развода…

– Вот, вот. Вас, значит, приглашали? Кто? Как? Когда? Все по порядку. Ну!

Девушка вытерла слезы и решительно сказала:

– Ну, пишите. Я все расскажу!

– Отлично! Но я писать не буду. Говорите!

Она удобнее уселась на стуле и стала рассказывать:

– Я не помню, когда это было. Вероятно, недели за две до самого убийства. Я сидела у Филиппова, кофе пила, одна. И вот вошел господин, занял столик и все на меня смотрит. Я ему улыбнулась, он и пересел к моему столику.

– Какой он по виду был?

– Высокий такой, красивый, с большой светлой бородой. Шляпа была мягкая, хорошая, и пальто хорошее…

Я кивнул:

– Ну и подсел…

– Подсел, – продолжила Сонька-гусар, – угостил меня, шутить стал и потом спросил мой адрес, велел мне домой идти и сам приехал; вино привез, икру…

– Назвал себя?

Девушка отрицательно покачала головой:

– Разве нам назовут! Мы и не спрашиваем даже.

– Ну!

– Уехал и пропал. Потом опять приехал, повез меня на Крестовский, оттуда к Палкину. Сидит со мной в кабинете и говорит: «Хочешь, Катя, пятьдесят рублей заработать?» Я в ответ засмеялась и говорю: «Очень даже! Как?» А он мне: «Пустое дело. Здесь есть очень богатый старичок. Иди его завлеки и в номер приведи, там напои его и оставь! Вот и все!» Я удивилась: «Зачем это?» Он засмеялся и говорит: «Он, старый пес, все святошей прикидывается, так мы его изобличить хотим. Ты мне скажешь, когда и куда приведешь. Я с товарищами рядом номер возьму и будем в щелку глядеть. Как он заснет, пьяный, ты уйдешь, тут мы к нему придем в номер и дождемся, когда он проснется. То-то удивится!» И он тут так весело стал смеяться, что и мне занятным это показалось. «Что ж, – говорю, – это пари?» – «Пари». «А как, – говорю, – я его завлеку?» «Это пустое! – говорит он. – Мы ему письмо напишем и свидание назначим. Он и придет. А ты с ним, как будто ты не такая… понимаешь?.. и потом – в гостиницу. А там заранее номер возьмешь. Идет?»

«А как, – говорю, – я его завлеку?» «Это пустое! – говорит он. – Мы ему письмо напишем и свидание назначим. Он и придет. А ты с ним, как будто ты не такая… понимаешь?.. и потом – в гостиницу. А там заранее номер возьмешь. Идет?»

Меня корысть взяла, да и сама я пошутить не прочь. «А кто, – спрашиваю, – деньги отдаст?» – «Я! Как на свидание пойдешь, так и деньги!» Я и согласилась.

Сонька-гусар оживилась.

– Если не верите, у подруги Маши спросите. Я ей тогда все рассказала, и она меня еще отговаривала…

– Маша? – переспросил Ж. – Она где живет?

– Да где и я. Она модистка. На Ямской.

– А она этого господина видела?

Сонька кивнула:

– Когда он пил у меня, я и ее позвала. Вместе сидели.

Ж. закивал головой и потер руки:

– Отлично! Ну, рассказывай дальше…

Она продолжила прерванный разговор:

– Шестого августа, на Спаса, он пришел ко мне утром. «Ну, – говорит, – сделано, готово. Теперь все за тобой!» – и смеется. Я тогда, помню, поглядела на него: вижу, смеется, а сам совсем бледный, глаза горят, и смех нехороший. Стало мне как-то не по себе, и я уже отказаться хотела, а он словно почувствовал. «Вот, – говорит, – тебе пятьдесят рублей, как есть на осенний сезон!» Я и сдалась. «Ну, – говорю, – как же все? Где и что? Куда идти, что делать?»

Он сел, достал бутылку вина. Хорошее вино. Я открыла бутылку. Налили мы стаканы, и он мне все рассказал. Зовут того старика Кузьмой Федоровичем; написал он будто ему письмо, в котором я объясняюсь ему в любви и приглашаю на свидание в Александровский сад в восемь часов. Ну и должна я там быть и затем врать ему с три короба и завлекать. «Ты говори ему, что хотела бы быть гувернанткой, что такое место ищешь». Я согласилась. «А как же я ему скажу, где я его видела?». – «Скажи прямо, что в его доме живешь. Вот и все!» И дом назвал. Мне даже смешно стало. «А как я его узнаю?» – «Сядь у фонтана и вот эту книжку на коленях держи». Дал он мне книгу в такой красной бумаге. «И подойдет, – говорит, – к тебе такой господин, среднего роста, плотный, с седой бородой, в золотых очках, в плюшевой шляпе».

Я согласилась и сказала, что буду. Тут он мне дал десять рублей и завернутую бутылку. «Часов в пять пойди и в гостинице заранее номер возьми. Там и бутылку оставь». «Хорошо», – говорю. «Потом приди в сад и скажи мне, какой номер, я тогда тебе и пятьдесят рублей отдам». Я тоже согласилась. Он собирался уходить и еще прибавил: «Придешь с ним, громко говори! Мы рядом будем. Когда он заснет и ты уходить будешь, хлопни в ладоши два раза. Да еще: вина этого сама не пей – заснешь»! «А оно, – спрашиваю, – с каплями?» Он кивнул, засмеялся и ушел…

Она перевела дух.

– Устала я, – сказала она. – Хоть бы чайку выпить или пива.

Я велел подать ей чай.

– Как же вы дальше сделали?

– Дальше-то? Как по писаному!..

Сторож принес стакан чаю. Она жадно отхлебнула два глотка и продолжала:

– Взяла я номер, пять рублей заплатила и бутылку оставила. Пошла в сад, а по