Жизнь усложнилась. Нам пришлось бегать в главный корпус «Сансета», порой включая спринтерскую скорость, чтобы успеть добежать.

Хорошо еще, что в Индии (во всяком случае там, где бывал я) в любой деревне (а Морджим и Мандрем еще недавно – Богом забытые деревни) есть канализация. У нас же, сколько я ни видел под Москвой дачных поселков, везде в основном туалеты типа «сортир» с выгребными ямами, а иногда так и просто ведро, содержимое которого выливается на грядки.

Удивительное дело! Большинство моих сограждан искренне считают себя цивилизованными людьми по сравнению с какими-то там индусами, при этом туалеты на дачах делают по средневековым схемам. Видимо, канализация к признакам цивилизованности в России не относится.

Вечером мы сидели в шеке, изнуренные режимом последних дней, и пили мятный чай – единственный напиток, который наши организмы могли удерживать какое-то время. В голове у меня было муторно. Перед глазами стояла пелена, будто я смотрел сквозь давно немытое стекло. После каждого глотка в животе угрожающе бурчало. Окружающий тропический рай не радовал.

– Ну, как вы? – спросила Ольга. У нее все было хорошо, хотя ела и пила она то же, что и мы.

– Хреново, Оля, хреново, – ответил Арсен. Он сидел, положив руку на живот, и медленно покачивался взад-вперед.

– Может, завтра отпустит? – с робкой надеждой спросил я.

– Тебя не отпустит, – отрезал Арсен. – У тебя на день позже началось. А зараза, видать, одна и та же. Так что и кончится у тебя на день позже, чем у меня.

В кафе зашли Ксения с Валентином в компании двух молодых людей, присели за наш столик.

– Знакомьтесь – Леша, Стас, – представила ребят Ксюша.

У Стаса имелись длинные дреды на голове и большой барабан в руках. Леша был обвешен многочисленными разноцветными фенечками и украшен сложными татуировками. Он достал из холщовой сумки мятый журнал и бросил на стол.

– Смотрите, что нашел. Кто-то из Москвы притащил – руководство по эксплуатации.

Ольга взяла журнал и стала читать вслух. Это была очередная статья о том, как люди бросают опостылевшую работу, сдают свои квартиры и уезжают в Гоа. В тексте проскакивали знакомые названия: «Главфиш», «Бора-Бора», «Сансет»…

– Они как под копирку пишут, – сказала Ксюша. – Только имена персонажей меняются.

– Дурацкая статья, – согласился Валя. – Ничего нового. Каждый раз одно и то же пережевывают.

– Ну, это для тебя здесь ничего нового, – возразил Леша. – А для кого-то, может быть, откровение. Знаешь, у нас для многих людей словосочетание «дом на берегу океана» вызывает ассоциации с жизнью миллионеров. А когда им говоришь, что такой дом стоит, как их комната в хрущевке, впадают в ступор.

– А ты бы поменьше им говорил об этом, – заметила Ксюша. – Мне вот все эти статьи не нравятся. Народу все больше и больше сюда едет. Еще три года назад здесь так хорошо было, а теперь все в Сочи превращается.

– Да, – сказал Валя. – Думаю, скоро наши олигархи начитаются подобных статей и подумают: «Что-то мы, похоже, лоханулись – покупаем недвижимость в лондонах всяких да майами, а фишка-то вон оказывается где». Ну и ломанут все в Гоа. Глядишь, через пару лет и Путина в Морджиме встретишь – когда нефть до десяти долларов упадет. Будет тут в кимоно по пляжу бегать.

– Так для вас же хорошо, – удивилась Ольга. – Бизнес ведь крепчать будет.

– Ага, – сказала Ксюша с иронией. – Крепчает так, что дальше некуда. Там, где много нашего народа появляется, нормальный бизнес заканчивается. Начинаются «разборы по понятиям», – она вздохнула. – Боюсь, что это наш последний сезон здесь.

– Ты это серьезно? – спросила Ольга.

– Серьезней некуда.

– Жалко… И что же вы делать будете?

Ксюша пожала плечами:

– Не знаю. Может, в Камбоджу поедем. Хотя, говорят, что туда эти приколы тоже добрались. Блин, скоро кроме Антарктиды мест не останется, где можно жить спокойно.

Она замолчала. Потом внимательно посмотрела на нас с Арсеном:

– Что-то вы тихие сегодня. Шанти обуяло?

– Ага. Полное шанти, – ответил Арсен с кислой улыбкой.

– Не хотите завтра в Тираколь съездить, форт посмотреть? – спросил Валентин. – Тут ребята попутчиков ищут.

– Валя, какой на фиг Тираколь?! – воскликнул я. – Мы от туалета уже два дня отойти не можем.

– Три, – уточнил Арсен. – Кстати, когда нам воду дадут?

– Завтра, надеюсь. Ребята, это Индия. Тут ни воду, ни электричество прогнозировать невозможно.

– У вас что, понос? – спросил, молчавший до этого Стас.

Я уныло кивнул:

– Несет, как горный поток.

– Есть хороший способ быстро избавиться от поноса. Нужно съесть семечки папайи.

– И где их взять?

– Попроси официанта принести целую папайю, разрезанную пополам. Только нужно сказать, чтобы семечки не выкидывал. Съешь две-три столовые ложки. Они противные на вкус, но зато все пройдет сразу. Это очень сильный антисептик.

– А их как – глотать надо или разжевывать?

– Разжевать обязательно. Можно, кстати, самой папайей заедать, чтоб не очень противно было.

– Ладно. Завтра попробую, если к утру не полегчает.

– Да ты сейчас съешь. Зачем мучиться?

– Сейчас боюсь – мало ли что от этой папайи приключится. Вроде пока сижу тихохонько, чай пью, и более-менее все спокойно. Хрен их знает эти семечки. Вдруг разбередят еще…

Честно говоря, мне слабо верилось, что какая-то там папайя способна поправить мое плачевное состояние. Да и от одной мысли о том, что надо что-то съесть, начинала болеть задница.

Какой же дурак я был, что не послушался умного совета! Это стоило мне еще одной ночи с кошмарными сновидениями, беготней в туалет и мокрыми от пота простынями.

Рано утром, выжатый, как лимон, я пришел в шек и попросил Рави принести мне целую папайю, разрезанную пополам, с семечками.

Черно-зеленая масса действительно оказалась редкой гадостью. Порубите мелко перец чили, хрен, шкурки от горьких огурцов и перезрелые кукурузные зерна, смешайте в равных пропорциях, добавьте немного яичной скорлупы, и вы получите примерное представление о вкусе семечек папайи. Все это буйство ощущений удавалось немного перебить красной сладковатой мякотью.

Осилив необходимую дозу, я отодвинул от себя тарелку и уставился мутным взглядом в море. Стало еще хреновее. Где-то в глубине души утвердилось чувство никчемности собственного существования. Вдобавок казалось, будто в пищевод просунули ершик и принялись вертеть им и двигать туда-сюда.

Прошло минут сорок. Мне стало обидно, что моя героическая стойкость при поедании этой гадости была проявлена, видимо, зря.