Морской бобер, чуть-чуть было совсем не стертый с лица земли, взят под охрану и спасен. Стадо каланов на острове Медном увеличивается с каждым годом. В 1929 году в один день их насчитывали до ста пятидесяти голов. Через два года – уже до двухсот пятидесяти. Общее количество их в стаде в 1931 году считалось уже восемьсот голов. А ведь в 1922 году было их не больше двухсот!

Командорское стадо голубых песцов к моменту прихода Советской власти насчитывало всего около двух тысяч голов. Промысел песцов все эти годы продолжался. И все-таки стадо росло и к 1931 году выросло до трех тысяч двухсот голов.

Стадо котиков выросло с 15 тысяч голов в 1922 году до 24 тысяч голов в 1931 году. Промысел продолжается, но не мешает стаду расти. Ежегодно на каждую тысячу котиков прибывает сто. По приблизительным подсчетам ученых к 1946 году у нас будет около ста тысяч котиков, а еще через двадцать пять лет стадо достигнет миллиона голов.

К тому времени воздушное сообщение будет так хорошо налажено, что поездка с крайнего запада нашего Союза на крайний восток будет считаться пустяком. И мы тогда – или наши дети – сядем где-нибудь в Ленинграде в аэроплан или дирижабль, пересечем всю страну и опустимся на Командорских островах.

Цветущая это будет страна, и жить в ней будет человеку так же хорошо и удобно, как сейчас в лучших европейских центрах. И все же она останется страной зверей.

Сотни тысяч морских котиков на лежбище будут спокойно разглядывать приезжих, и ни одна пугливая матка не подумает бежать от них в воду.

Морские бобры будут играть в волнах со своими детенышами, не обращая на нас никакого внимания.

Любопытные песцы стадами будут бегать за нами и умильно, как собачонки, вилять пышными голубыми хвостами, выпрашивая вкусный кусочек.

Звериные острова превратятся в парк. Звери забудут страх перед человеком, как забывают они его всюду, где человек их не тревожит зря, не пугает выстрелами.

Только косой черный плавник косатки, мелькнув далеко в волнах, напомнит нам, что мирное житье зверей на островах не отгорожено от мира высокой железной решеткой, как в парке.

Мы своими глазами увидим ту картину, какую видели участники экспедиции командора Беринга, выкинутые штормом на неизвестный остров.

Не придется уж нам только потрогать своими руками стеллерову морскую корову.

Зато, наверно, увидим мы на островах зверей новых, человеком выведенных пород: каких-нибудь необычайных, серебряных или золотистых, песцов, потомков теперешних.

Но много труда надо положить, чтобы из страны зверей, страны прошлого, сделать страну будущего.

Ученый пастух Иогансен в течение круглого года записывал все, что происходило у зверей и людей на Командорских островах.

Вот его записки.

21 марта – 27 апреля

Остров Беринга

Вот когда для нас наступил новый год. Промысел кончился. Усталые охотники один за другим возвращаются из пустынных ухожей (охотничьих участков) в селение. Два дня дается на полный отдых. Праздник растягивается на неделю. Последними прибывают промышленники с дальних ухожей на южном берегу острова.

Селение у нас одно, и сейчас собрались в нем все 45 алеутов-промышленников и 115 человек – их жен и детей. Если к этому прибавить два десятка нас, русских, то вот и все население острова. Куда меньше, чем в среднем столичном доме! А остров громадный – километров 90 длиной, площадью в 1665 квадратных километров – целая маленькая страна. Всю зиму мы были отрезаны от мира. Зимой были такие штормы, что ни один пароход не решился зайти в наши воды. Всю зиму мы не видались даже с нашими соседями – медновцами. Океан ревел страшно.

Ревет и сейчас. Только что прибежал к нам в селение первый гость с Медного. Говорят, шлюпка высадила его в бухте Перегребной и пошла в обход, а он побежал через горы и тундру сообщить: едут, везут. Везут они драгоценный груз: за целый год наблюдения над жизнью медновских зверей.

Смелые люди! В легкой парусной шлюпчонке пройти 26 миль по громадным волнам океана и без передышки – опять в путь! 26 морских миль – это самое короткое расстояние между островами: от северной оконечности Медного до бухты Перегребной. Перегребная находится на юго-восточном берегу острова Беринга, а наше село Никольское – на северо-западном его берегу. Шлюпке еще идти миль шестьдесят в обход острова. Ветер сейчас – норд-ост (северовосточный). Шлюпка пошла прямо на юг. Ей нужно обогнуть южную оконечность нашего острова – мыс Манати – и подняться за ветром вдоль западного берега.

Тяжелые буруны беспрерывно бьют в борт, кидают шлюпку на скалы. Дошла ли она до мыса Манати? Миновала ли его каменистый риф? Укрылась ли от сильного ветра за высокими горами нашего острова?

Это мы узнаем скоро – через сутки, если все благополучно.

Но долго-долго будем ждать пловцов, если что-нибудь с ними случилось. И никогда не узнаем, где и как они погибли.

Сутки тоже немалое время, когда знаешь, что жизнь людей в опасности. Сейчас небо темное, в сердитых тучах. Каждую минуту на нем может показаться страшное белое облачко, похожее на тряпку с рваными краями. Шторм грянет – и шлюпки нет.

Вот почему я поминутно хожу смотреть на барометр. Барометр стоит низко. На хорошую погоду надежды нет.

Стучат в дверь. Это Петр Березин, старшина промысла, по-здешнему – старшинка. Я показываю ему на барометр, делюсь своей тревогой. Но старшинка нисколько не верит барометру – машинке для предугадывания погоды.

Старшинка спокоен. Он улыбается.

Прошло два часа.

Барометр падает. Ветер заметно усиливается.

Мне это очень, очень не нравится.

Вечер.

С барометром что-то невероятное. В жизни своей не видал, чтобы так низко падало давление. Каждую секунду может разразиться ураган неслыханной силы. Конечно, шлюпка погибла.

Старшинке не втолкуешь. Он по-прежнему спокоен. Говорит: «Порга ничего не будет: рога луны устрые».

Алеуты во многих русских словах выговаривают «о» вместо «у» и наоборот.

К ночи барометр еще упал. Будет что-то невообразимое.

Мы со старшинкой пили чай. Вдруг стаканы зазвенели на столе. Я подумал: «Вот оно! Начинается».

Но это был просто подземный толчок, легкое землетрясение. Они тут частенько бывают; алеуты на них не обращают внимания.

Прилягу пока.

Под утро старшинка меня разбудил. Я был уверен, что кругом тихо и в окно спокойно глядит луна. Погода прекрасная.

А он говорит:

– Плохо. Порга будет.

Я посмотрел на барометр. Он значительно поднялся. Опасность, видимо, миновала.

Я спросил старшинку, почему он ждет пурги.