Наконец, 2 марта король был вынужден поручить формирование нового «правительства концентрации демократических сил» председателю Фронта землевладельцев ПЕтру ГрОзе, являвшемуся одним из руководителей НДФ. Дальше дело пошло легче, поскольку сами коммунисты утверждают, что: «Если говорить о классовой сущности власти в Румынии после 6 марта 1945 г., о реальном соотношении боровшихся в стране классов, то это была революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства». В кратчайшие сроки были приняты закон о проведении аграрной реформы, роспуске «реакционного сената», закрытии «профашистских газет», создании однопалатного парламента и проведении выборов.

Используя «военно-административный ресурс», материальную помощь СССР, недовольство народа прежними государственными структурами, приведшими страну к военному поражению, обещая землю, демократические реформы и повышение уровня жизни, КПР и ее партнеры по левому блоку в ноябре 1946 года получили 84% избирательных мандатов. 30 декабря 1947 года «по требованию народных масс» король Михай отрекся от престола. Решением парламента была провозглашена Румынская Народная Республика. После уничтожения монархии и изгнания короля в феврале 1948 года произошло слияние Компартии и Социалистической партии в единую и единственную в стране Румынскую рабочую партию. Остальные политические объединения и организации, как пособники фашизма и империализма, занимавшиеся «антинародной вредительской деятельностью», были ликвидированы в ходе политических процессов и репрессий против их лидеров и активистов.

Дальнейший путь страны копирует исторический опыт большевиков: национализация, борьба с космополитизмом, «за чистоту рядов» в партии, разгром «правого уклона», гонения на интеллигенцию, форсированная индустриализация, кооперирование крестьян, культурная революция, строительство «основ социализма» на базе плановой экономики.

«Мы славу, славу Сталину поем и по пути его вперед идем».

Все это время «органы советского военного командования по-прежнему бдительно стояли на страже интересов Советского Союза». Румыния оставалась «тылом» Красной Армии до 1958 года.

Вместо «коричневой чумы» Восточной Европе прививалась «красная лихорадка». Сравнивая Сталина и Гитлера, профессор Тревор-Рупер отметил: «Иногда считают, что Гитлер и Сталин — фундаментально противоположные явления, один крайне правый диктатор, другой — крайне левый. Это не так. Оба, в сущности, хотя по-разному, стремились к одинаковой власти, основанной на одинаковых классах и поддерживаемой одинаковыми методами. И если они боролись и оскорбляли друг друга, они делали это не как несовместимые политические антиподы, а как хорошо подобранные соперники. Они восхищались, изучали и завидовали методам друг друга; их общая ненависть была направлена против западной цивилизации XIX века, которую оба открыто желали уничтожить».

Характерно, что вся эта «народная власть» как карточный домик рухнула одновременно с Советским Союзом. Вконец обанкротившийся «национальный коммунизм» в так и оставшейся нищей после всех социальных и экономических экспериментов Румынии закончился в 1989 году расстрелом супружеской четы Чаушеску.

«…стратегическая наступательная операция в целях разгрома немецких войск в Прибалтике и завершения освобождения Прибалтийских республик».

Борьба за Прибалтику была продолжительной и носила исключительно ожесточенный характер. Она началась в феврале 1944 года, а закончилась лишь в мае 1945-го.

После малорезультативного весеннего наступления Красной Армии с рубежа реки Нарвы и восточных подступов к Пскову, Острову, Идрице и Полоцку на всех действующих здесь фронтах установилась пауза, длившаяся до июля 1944 года.

Немцы имели в Прибалтике довольно крупную группировку войск, располагали хорошо развитой дорожной сетью, позволявшей активно маневрировать имеющимися силами и средствами по внутренним коммуникациям, создали глубокую многополосную оборону, пользовались массовой поддержкой местного населения. Оборона имела четыре основных узла: Нарвский, Псковский, Островский и Рижский. Для действий против каждого из них советское командование создало по отдельному фронту.

Частая смена командующих, перетасовка кадров вообще были свойственны сталинскому стилю руководства. Но вторая половина 1943-го — первая половина 1944 года характеризуется самой настоящей чехардой в военной иерархии и организации. Создавались, расформировывались и снова создавались, порой на том же месте и с теми же задачами, но с новым руководством, фронты. Нередко без всякой военной необходимости с севера на юг и обратно перемещались фронтовые управления и штабы, с должности на должность скакали командующие. На новом месте надо было заново изучать театр противника, собственные войска, но почти всегда на это недоставало времени, так как новые назначения и реорганизации, как правило, были связаны с устранением прежних недостатков и подготовкой новых операций. Все это, несомненно, негативно сказывалось на организации боевых действий, а резко выросшее в результате дробления сил количество фронтов плодило массу тыловой бюрократии (в июле 1944 года в штатах имелось более 9000 генеральских должностей), рост рядов которой нисколько не влиял на улучшение снабжения войск.

Так, 10 октября 1943 года решением Ставки был ликвидирован вышедший к реке Сож и планировавший операцию на рогачевском направлении Брянский фронт. Фронтовое управление во главе с генералом Поповым передало войска соседям и отправилось в Великие Луки формировать Прибалтийский (он же 2-й Прибалтийский фронт). Зато штаб расформированного 20 ноября Северо-Западного фронта от Великих Лук переехал в район южного Полесья, чтобы возглавить созданный 17 февраля 1944 года 2-й Белорусский фронт. Этот фронт ликвидировали 5 апреля и 24 апреля восстановили вновь, но уже с другим командующим.

15 февраля, как уже говорилось, перестал существовать Волховский фронт, действовавший на псковско-островском направлении. Его армии перешли в подчинение Ленинградского фронта, а штаб с генералом Мерецковым убыл в Карелию. Буквально через месяц выяснилось, что «была допущена ошибка»: Ленинградский фронт действовал семью армиями на четырех важных операционных направлениях — от Карельского перешейка до Новоржева — и не смог добиться успеха ни на одном из них. Поэтому 21 апреля на псковско-островском направлении вновь был создан фронт — 3-й Прибалтийский. Генерал А.И. Еременко за первое полугодие 1944 года побывал командующим трех фронтовых объединений. Генерал И.Е. Петров за это же время успел поруководить Отдельной Приморской армией, 33-й армией и 2-м Белорусским фронтом.

Как вспоминает генерал Сандалов, на его недоуменный вопрос, зачем тащить с центрального направления на север весь громоздкий аппарат фронтового управления, «ответственный работник Ставки» назидательно сказал: «Пора бы вам, Леонид Михайлович, знать, что не всегда причины такого рода перестановок нужно искать в их оперативной целесообразности». Пора и нам уяснить, что нередко военные решения и кадровые перестановки в Красной Армии являлись результатам аппаратных игр, диктовались карьерными соображениями и амбициями различных группировок. Народу любое, даже самое ошибочное решение подавалось как подтверждение мудрости и прозорливости высшего руководства.