Начало войны застало меня в Сибири, я срочно вылетел в Москву. Выступая на первом же после начала агрессии заседании Государственной Думы России, я с горечью заявил, что 24 марта 1999 года умерла ООН. Она оказалась не способной не только предотвратить агрессию НАТО, но даже ее остановить.

31 марта 1999 во главе российско-белорусской парламентской делегации я вылет в Будапешт. Встретившись, не смотря на неурочное время, в парламенте Венгрии с группой видных венгерских парламентариев, обсудив с ними начавшуюся на Балканах войну, мы дальше уже автобусом двинулись в Югославию.

Ценю внимание к нашей делегации со стороны натовских военных. Они внимательнейшим образом отслеживали все наши перемещения по территории Югославии: первый мост через Дунай был разрушен ракетой НАТО в городе Нови-Сад раним утром 1 апреля, через 15 минут после проезда нашей парламентской делегации через город в сторону Белграда, второй — в том же городе в ночь с 3 на 4 апреля, через час после нашего проезда по нему при возвращении домой. После этих двух ударов началось массовое разрушение мостов силами НАТО.

Мы каждый день были в Югославии в той или иной зоне бомбардировок, осматривали последствия бомбардировок в Белграде, Нови-Саде, Чачаке, бывали в госпиталях, селах, воинских частях, на митингах и массовых акциях протеста против бомбардировок. В одну из ночей в Белграде, разбуженный ночным ракетным обстрелом, я увидел пламя в центре города. Прибыв через несколько минут к месту поражения, стал свидетелем последствий «точечных ударов» НАТО: полыхали здания МВД Сербии и МВД Югославии. Мы разделяли трагедию людей, боль городов и сел, но разве в этом задача политиков?

В те дни, в ходе переговоров с президентом СРЮ С. Милошевичем (2 апреля он принял нашу делегацию, после чего с 13.00 до 14.00 у нас состоялась беседа один на один), руководителями союзного и сербского парламентов, союзного и сербского правительств, руководством всех основных политических партий Югославии, патриархом Павлом, мы чувствовали, какую надежду возлагают все сербы на Россию, и искренне страдали от собственного человеческого бессилия.

Впоследствии, во время многочасовой встречи 8 апреля 1999 г. в Минске с А.Г. Лукашенко, я не скрывал горечи, и мы обстоятельно обсуждали различные аспекты помощи жертвам агрессии.

5–8 мая 1999 г. во главе официальной парламентской делегации я посетил Республику Македонию, где встретился с президентом государства, «патриархом» югославской политики Киро Глигоровым, с председателем правительства, руководством парламента. Прежде всего обсуждалась ситуация в Косово и пути прекращения агрессии НАТО, урегулирования конфликта. Мы посетили лагеря албанских беженцев в Македонии. При возвращении в Москву через Софию встретились с заместителем председателя парламента Болгарии Б. Сендовым на предмет координации действий российских и болгарских парламентариев по урегулированию ситуации на Балканах.

А война продолжалась.

Сразу после назначения В.С. Черномырдина спецпредставителем Президента Российской Федерации по урегулированию конфликта в Югославии он, преодолев нашу взаимную неприязнь, пригласил меня на совещание. Кроме меня присутствовали министр иностранных дел И.С. Иванов, министр обороны И.Д. Сергеев и директор СВР В.И. Трубников.

Вначале мы с И.С. Ивановым рассказали о ситуации вообще и о положении в Югославии. Потом стали сообща думать, что делать. Я сообщил о своих договоренностях в Минске, о реальной возможности оказать Белграду военно-техническую помощь против агрессоров.

— Это нельзя, мы не можем нарушать режим санкций против Югославии, — возмутился Иванов.

Я был не менее категоричен:

— А это не ваш вопрос, Игорь Сергеевич! Натовцы могут нарушать Устав ООН и действовать без решения на то Совета Безопасности? И вообще, Игорь Сергеевич, на сегодняшнем совещании тебе лучше вообще не быть и ничего из говорящегося здесь не слышать. Это не твои вопросы. Кроме того, я настаиваю на публичной и официальной помощи народу СРЮ.

Мои предложения по Югославии неожиданно поддержал маршал И.Д. Сергеев:

— Наши специалисты тоже сделали расчеты. Есть техническая возможность все предложенное туда доставить. Но есть опасность, что сразу после доставки туда техники войска НАТО ее разбомбят, а сербы не смогут ее сохранить.

Внутренне я возликовал, но по молодости не сдержался:

— А это — уже и не Ваш вопрос, Игорь Дмитриевич. Сербы смогли при всех обстрелах и бомбардировках сохранить свои самолеты и свои танки. Сберегут и С-300.

Разговор был долгим и серьезным. К сожалению, В.С. Черномырдин не стал использовать наши предложения. Он предпочел поверить вице-президенту США А. Гору и С. Тэлботу, гарантировавшим ему за поддержку действий США то, что он станет следующим президентом России.

После начала применения НАТО специальных ракет, разрушающих энергетическую систему, и предательства В.С. Черномырдина (только так можно оценить его действия на трехсторонних переговорах, когда он грубо нарушил инструкции российского Президента и навязал руководству СРЮ план урегулирования, подготовленный США, угрожая сербам уже и от имени России), Белград капитулировал.

Жуткая и парадоксальная ситуация: агрессия НАТО против Югославии не переросла в общеевропейскую войну только благодаря сдержанности С. Милошевича и всего сербского руководства, которые под многодневными обстрелами не нанесли ни одного ответного удара.

Территория Косово и Метохии по плану Тэлбота-Черномырдина оказалась оккупированной войсками НАТО, поделившими ее между государствами на сектора (зоны) ответственности. Государственные границы с выводом югославской армии, на которую по закону возложена задача их охраны, оказались открыты, в край хлынули албанские боевики с территории Албании и Македонии. Погромы и убийства привели к изгнанию с территории Косово основной части сербского населения.

29 июня 1999 г. вместе с депутатами А. Арбатовым и Н. Безбородовым я вновь был в Косово. Впервые после ввода на территорию края иностранных войск.

Геноцид сербов НАТО предотвратить или остановить «миротворцы» не пыталось. Пробившись 30 июня с помощью британского контингента в расположение российских миротворческих сил в аэропорту Слатина, мы затем, фактически в обстановке военных действий в Приштине, встретились с находившимися в окружении албанских боевиков сербскими руководителями края З. Анджелковичем и Н. Вуйовичем, которые делали все возможное, чтобы остановить этническую чистку. Увы, мы видели колонны сербских беженцев, которые под российским или британским прикрытием тянулись к границам других сербских областей.

Наши беседы в Белграде с руководителями югославского и сербского парламентов, сербского правительства по вопросам возможной помощи России в восстановлении разрушенных югославских объектов казались какими-то неестественными. Какое восстановление, если продолжали гибнуть ни в чем не повинные мирные люди!

Ракетно-бомбовые удары НАТО по территории Югославии не могут быть квалифицированы иначе как акт агрессии. Согласно определению агрессии, принятому Генеральной Ассамблеей в 1974 г., агрессией «является применение вооруженной силы государством или группой государств против суверенитета, территориальной неприкосновенности и политической независимости другого государства или каким-либо образом, несовместимым с Уставом ООН». Акт агрессии включает в себя, в частности, «бомбардировку вооруженными силами государства или применение против него любого оружия». При этом «никакие соображения любого характера, будь то политического, экономического, военного или иного характера, не могут служить оправданием агрессии».