— Ни на что я не смотрю.

— Никого не осталось, Гриффин! Я застрелил твоего глупого друга, тощего Уотерса. Побоялся, что ты опять свернешь ему нос. Он пытался вмешаться в мои дела там, в подвале, так что я его и прикончил.

Гриффин безмолвствовал.

Дэвид помахал ножом.

— Слышишь меня? Ты совсем один! Я убил твоего приятеля, издевался над твоей женой. Я замучил десятерых детей, а ты не смог мне ничего сделать. А теперь, мой добрый друг, я сбежал из тюрьмы. И в этом тоже помог мне ты. Да здравствует великий сержант Гриффин! Да здравствует честолюбивый друг преступника!

— А где Мег?

— Что? — От неожиданности Дэвид вздрогнул. Что-то тут не так. Все развивалось не так, как было предусмотрено в сценарии. Пот выступил у него на лбу. И Дэвид почувствовал... вдруг почувствовал себя странно усталым. Все его усилия... Он собирался поставить хорошее шоу. Какого черта произошло с его зрителями?

— Где Мег? — снова спросил Гриффин, все кружа и кружа по небольшому пятачку комнаты.

— Мег здесь ни при чем.

— Ты так думаешь?

— Что ты хочешь сказать?

— То, что ты пока не ускользнул, Дэвид. Задумайся над этим. Ты потратил массу усилий, чтобы выбраться из тюрьмы, но лишь для того, чтобы оказаться в ловушке в своем же бывшем доме. Уйма беготни, как я понимаю, но очень мало проку.

— Заткнись!

Гриффин пожал плечами:

— Как скажешь.

— Какого хрена с тобой произошло?! — заорал Дэвид. — Проклятие, вопи же на меня!

Гриффин молчал. Только все кружил и кружил.

А Дэвид... Дэвид... Что-то произошло. Что-то в его голове. Где-то за глазными яблоками. Он ощутил небольшой хлопок, как будто вся его злобная ярость, направленная на убийства, только что взорвалась, словно нейтронная бомба. Рука его взметнулась над головой, и он рванулся вперед, потому что должен был убить Гриффина. Он должен убить этого человека со спокойным лицом, твердым голосом и всепонимающими проницательными глазами.

Проклятие! После всей этой тщательной подготовки он заслуживал лучших зрителей!

И, завопив во всю мощь своих легких, Дэвид бросился вперед...

Гриффин выхватил пистолет откуда-то из-за спины и выстрелил в него в упор, прямо в грудь. Поп, поп, поп! Дэвид Прайс упал и больше не поднялся.

Через тридцать секунд в комнату вошел Фитц, который укрывал девушку в холле. Он приблизился к телу Дэвида, тогда как Мег осторожно смотрела на него от двери. Детектив наклонился над телом, попытался найти пульс, потом поднял взгляд на Гриффина.

— Мастерски было разыграно, — сурово заметил Фитц.

— Я учился у мастера, — ответил Гриффин.

* * *

Он вышел из дома, ведя за собой Мег и Фитца. Сверкали мигалки, пронзительно завывали сирены прибывших на место машин «скорой помощи». Забавно, что Гриффин не услышал, как они подъехали. Там, в спальне, его мир сузился. Он вмещал только Дэвида и усвоенные уроки прошлого. Теперь появились огни, камеры, действие.

Из-за дома вышла Джиллиан, только что исполнившая роль убегающей Мег Песатуро. Ее щеки горели, длинные волосы трепал ветер, одежда была испачкана кровью. Гриффин подумал, что никогда еще она не была такой красивой. Джиллиан повернулась к нему — вздернутый подбородок, открытый и гордый взгляд. Мег бросилась в ее объятия, и она, крепко прижав к себе девушку, гладила ее волосы.

Гриффин направился к машине «скорой помощи», куда на носилках вносили его друга. Лицо Уотерса закрывала кислородная маска, но взгляд его был живой и осмысленный.

— Как он? — спросил Гриффин.

— Надо везти в больницу, — ответили врачи «скорой».

— Постарайтесь сделать для него все возможное.

— Люди в голубых халатах делают так всегда.

— Майк...

Уотерс слабым движением поднял вверх большие пальцы. Потом носилки внесли в машину, дверцы закрылись, и «скорая помощь» умчалась.

Новые полицейские «лендкрузеры» неслись по улице; выли сирены. Снова огни, телекамеры, суматоха в самой гуще событий.

Гриффин стоял посреди этого хаоса в своем старом районе, где когда-то протекала его жизнь. Он смотрел на Мег. Смотрел на Джиллиан. Он взглянул на второй этаж дома, где сейчас в спальне лежал мертвый Дэвид Прайс.

И Гриффин прошептал:

— Синди, я люблю тебя.

По улице прошелестел ночной ветер, унося его слова вдаль.

* * *

В больничном отделении интенсивной терапии сидел Дэн, упершись локтями в колени и зарывшись пальцами в волосы. Прошло уже тридцать минут. С таким же успехом мог пройти и год. Во всяком случае, Дэну минуты показались годом.

Дверь открылась и снова закрылась. Очнувшись, Дэн поднял взгляд и увидел стоящего перед ним врача в белой куртке. Дэн попытался угадать что-нибудь по его лицу и замер в ожидании сообщения.

— Ваша жена хочет видеть вас.

— Что?

— Ваша жена... Она пережила кризис. Но, к счастью, сознание вернулось к ней.

— Как вы сказали?

— Вы хотите увидеть вашу жену, мистер Розен?

— О да! Я хочу сказать, конечно.

Дэн вошел в палату и увидел на кровати Кэрол, бледную, но в полном сознании. Его ноги приросли к месту. Он застыл как вкопанный. Дэн словно разучился ходить и не мог вспомнить, какое движение нужно сделать, чтобы пройти дальше.

— Дорогая? — робко произнес он.

— Я слышала твой голос, — прошептала она.

— Я думал, что потерял тебя.

— Я слышала твой голос. Ты говорил, что любишь меня.

— Я люблю тебя, Кэрол. Я очень люблю тебя. У меня никогда не было никого, кроме тебя. Я наделал так много ошибок, но... Кэрол, я никогда не переставал любить тебя.

— Дэн?

Он наконец заставил свои ноги передвигаться. Мелкими неловкими шагами Дэн смущенно подошел к кровати. Ведь теперь Кэрол пришла в себя и снова помнит все, что он натворил, все те моменты, когда он не был на высоте, как подвел ее, как обманул ее ожидания. Она пришла в себя, а он не был хорошим мужем, и...

Кэрол взяла его за руку.

— Дэн, — тихо сказала она. — Я тоже люблю тебя.

— Как насчет этого комода с зеркалом? Оставляем или выбрасываем?

— Выбрасываем.

— А лампа?

— Конечно, выбрасываем.

— Ну, не знаю, мне она вообще-то нравится...