– Да, наша банковская система легко провоцируется на предкризисное, если не кризисное состояние.

– В России банковская система слабая. Что это означает? Это означает, что есть банки, у которых капитал надутый, фиктивный. По бумагам деньги есть, а фактически – нет. И эти банки при ужесточении рынка сразу же начинают качаться.

– А в случае чего вкладчики деньги свои получат?

– Да. Стопроцентно гарантированы все вклады до ста тысяч рублей.

– Так банковский кризис осенью будет или нет?

– Нет, не будет, ничего не будет.

– И дефолта не будет?

– А дефолт – это государственная категория. И нас дефолт точно не ждет. Наш стабилизационный фонд страхует нас от дефолта.

– Значит, у нас есть стабилизационный фонд? Но когда случилась трагедия в Беслане, правительство приняло решение заплатить по сто тысяч рублей. Возникает вопрос: а эти люди, которые такое решение принимают, они по улицам ходят? Они оценили жизнь человека в стоимость одного квадратного метра коммерческого жилья в центре Москвы.

– Помощь пострадавшим осуществляется по разным направлениям. Сто тысяч – это сейчас, сразу на руки. А кроме того, бесплатное лечение, реабилитация, полное восстановление жилья и зданий, страховка…

– В последнее время очень активно идут разговоры о том, что происходит изменение курса от демократического, либерального – в сторону гораздо более жесткого. На языке политтехнологов звучит так: вместо команды молодых питерских экономистов, вместо Грефа, Кудрина, Козака президент больше слушает людей из госбезопасности и правоохранительных органов.

– Реформы отстаивает вся президентская Администрация: и Медведев, и Шувалов, и Дворкович. Вы их хорошо знаете, это люди достаточно либеральные.

Безусловно, есть борьба позиций, борьба мнений, желание не выстраивать шаг за шагом цивилизованный рынок, а все вопросы решить сразу, сейчас, административным путем. Этот выбор и раньше был. И два года назад, и год назад.

Но почему такой вопрос возник сегодня? Потому что произошло некое уменьшение демократии в политической жизни. К примеру, изменение порядка выборов губернаторов. И сразу же возник вопрос: если такое произошло в политике, то что же будет тогда в области экономики?

Экономика, безусловно, связана с политикой. Но не всегда одно следует из другого. И потому могу всех заверить, что сворачивания или ухода с курса экономических реформ нет и не будет.

‹3 октября 2004 г.›

– Любовь Константиновна, вы – первый заместитель председателя Государственной думы Российской Федерации, оплота народовластия и демократии в стране. И кому, как не вам, отвечать на вопросы о состоянии демократии в России. Если почитать газеты, приходишь к выводу, что демократия кончилась…

– Демократия прежде всего подразумевает безусловное исполнение законов. А поскольку у нас никто не испо няет закон, то можно сказать, что демократия у нас и не начиналась…

– Но раньше народ выбирал половину депутатов Госдумы, всех губернаторов, а сейчас?…

– Ни для кого не секрет, что в регионах выборы определялись большими деньгами, административным ресурсом. По нашему избирательному законодательству достаточно явки двадцати пяти процентов избирателей, чтобы выборы считались состоявшимися.

И если в первом туре никто не набирал больше пятидесяти процентов голосов, то во втором туре побеждал один из двух кандидатов, набравших простое большинство.

Достаточно было девяти или восьми процентов голосов всех избирателей для того, чтобы стать губернатором. Разве это демократичные были выборы?

– Какие-то люди хотя бы могли думать, что они кого-то выбирают…

– А есть примеры, когда печатался еще один тираж бюллетеней, и главам администраций на всякий случай говорили, сколько нужно вбросить, чтобы получить нужный результат…

– Да, но ведь это не проблема народа, это проблема власти. Значит, власть не могла обеспечить законных, чистых, прозрачных демократичных выборов.

– Так ведь и народ стал безразличен к тому, что рядом с ним происходит. Никто ведь не проверяет, что сделали с его бюллетенем, если он не ходил на выборы. Может, за него опустили его бюллетень. А таких случаев, я вас уверяю, много. Со мной такое было…

– Тогда надо кого-то судить?

– Кого у нас судили?

– Вот я и спрашиваю…

– Я вас уверяю, что народ-то как раз зато, чтобы губернаторов назначал президент своим указом и чтобы была у них ответственность… И я думаю, что это абсолютная правда нашего президента, чтобы человек был подотчетен, понимал, что завтра он может быть снят с должности. Посмотрите, сколько было проверок Счетной палаты.

Сколько было примеров нецелевого использования бюджетных средств. Кто ответил? Никто. Потому что выборный срок.

– Что хочет власть, никто понять не может. Покажите мне хоть одну попу, на которой есть отпечаток могучей ладони власти? Хоть одного чиновника. По шапке дали хоть одному чиновнику?

– Вопрос не ко мне, вы слышали мою оценку. И когда случилась трагедия в Беслане, погибли дети… виноваты абсолютно все, кто живет в этой стране и кому больше восемнадцати лет. А все опять пытаются списать на случайности. Не бывает случайностей, бывает безалаберность и продажность. И вот я смотрю на наше офицерство, да? Если бы они, те, кто отвечает за эти направления, сами бы подали в отставку, а президент бы уже решил: быть им пока или не быть, они хотя бы так смогли хоть чуть-чуть спасти свою честь.

– Когда после ужасающих событий в Беслане мы выслушали обращение президента к народу, вдруг стало ясно: чтобы бороться с терроризмом, нам необходимо назначать губернаторов. У вас не было ощущения, что первая часть речи куда-то делась? Куда-то делась оценка деятельности правоохранительных органов.

– Вот я как раз, в отличие от многих, не связываю назначение губернаторов с последней трагедией. Я знаю, что такие предложения обсуждались уже с осени прошлого года. И закон не написали за двадцать пять дней. Он готовился гораздо раньше.

– Почему же нет оценки деятельности спецслужб и деятельности милиции в бесланской трагедии? Ведь этого ждали от президента…

– Сейчас работает комиссия парламентская…

– Почему в комиссию не включили независимых Депутатов? Казалось бы, чего проще, тогда будет объективная картина. Не только партийная, но и объективная.

– В совете Государственной думы решили, что человек, который входит в партийное объединение, будет более объективен и подотчетен своему руководству для того, чтобы…

– Получается, партийным можно верить, а независимым нельзя?

– Я не хочу обидеть своих независимых коллег, но как-то последнее время я никого из независимых не увидела ни в Беслане, ни в Дагестане. А все больше как-то в Страсбурге, когда выступать надо против России. Небезызвестный нам с вами Сергей Адамович Ковалев – великий правозащитник. Что-то не слышно его было в дни бесланской трагедии, может быть, это сыграло свою роль?