Его голос растворился в темноте, окружающей Грегора, и на этот раз Лоу пропал окончательно. Впрочем, как-то странно, словно не отправился за грань, хоть на мгновение, но раскрыв Врата, а просто вышел, как обычный человек из обычной комнаты.

Грегор бессильно выругался от стыда и отчаяния и запустил в потолок склепа новым «фонарем», смирно повисшим там, как и полагается. Повернувшись, от души пнул тяжелую дверь. Заперто! А с той стороны – засов, упавший, когда клятый призрак захлопнул дверь. Поймал, как слепого щенка! Нет, засов, конечно, легко отодвинуть чистой силой, это займет не больше пары минут, но что толку? Лоу ушел – и причем победителем! Надавал словесных оплеух и сбежал в Сады, покуражившись напоследок. Хвала Претемной, что хотя бы никто не узнает, иначе от позора хоть из Академии уходи. И что он там нес… Да плевать! Хитрая наглая тварь просто пыталась ударить побольнее. А что сейчас так паршиво – это от злости на проигрыш.

Снова ругнувшись, он двинул в дверь чистой силой, и засов, жалобно лязгнув, вылетел из петель, а дверь приоткрылась, скрипнув петлями. Дом, а не могила! Надо же было придумать такую глупость! Да и все остальное – тоже. Оказаться на твоем месте? «Не дождешься, – с яростным наслаждением пообещал Грегор. – В свое время у меня хватит храбрости не цепляться за жалкое существование призрака».

Последний раз глянув на опустевший склеп, он вышел, раздраженно хлопнув дверью. Надо будет сказать, чтобы здесь все убрали. И, наверное, Академии теперь понадобится новый призрак? Что ж, Грегор сам найдет подходящего. Кого-нибудь молчаливого и желательно лишенного рассудка. Покажет адептам, а потом упокоит беднягу – только так с ними и надо! Ну что же за день сегодня такой отвратительный… Поневоле захочешь напиться, несмотря на пример Малкольма перед глазами. Съездить бы к нему, но завтра снова на занятия, выходные только закончились.

«Не буду пить, – устало подумал Грегор. – Не дождетесь. Пойду высплюсь, а завтра попрошу у Эддерли еще пару курсов преподавания, чтобы не сходить с ума от безделья. И почитаю все-таки литературу о барготопоклонниках, чтобы в следующий раз какой-нибудь «Тернер» не застал врасплох. И проверю дела семьи, а то мои драгоценные кузены, пока я воевал, явно запустили лапы в казну рода по самые плечи… Да мало ли занятий!»

Но уходя по подвалам от опустевшего склепа, он не удержался и передернул плечами: никак не проходило чувство, что в спину смотрит чей-то сожалеющий взгляд.

* * *

Отцовский гость был похож на ворона, одного из тех, что жили у них в поместье, чувствуя там себя хозяевами больше, чем люди. Чернявый, смуглый, с горбатым длинным носом и насмешливым, истинно вороньим взглядом черных блестящих глаз. Аластор, у которого с некоторых пор появилась особая причина не любить воронов, сдержанно поклонился и получил в ответ быстрый кивок – острый подбородок гостя всего на миг уткнулся в круглый кружевной воротник, единственное светлое пятно в темном и простом, как траур, наряде.

А потом гость принялся бесцеремонно разглядывать его, по-птичьи склонив голову набок и меряя взглядом, словно портной. Делал он это молча, пренебрегая всеми правилами учтивости, и Аластор тоже молчал, удивляясь, что это за новая странная личность нарушила покой их дома. И всего через несколько дней после визита Бастельеро.

– Месьор д’Альбрэ, позвольте представить вам моего сына, – несколько запоздало и почему-то слегка сконфуженно сказал отец. – Аластор, наследник дома Вальдеронов. Старший и… единственный.

– Благодарю за честь, – сухо отозвался гость с явным акцентом.

Фраганец? Ну надо же. Нет, в Дорвенанте уже снова появились фраганцы, пользуясь заключенным перемирием, но обычно это были купцы, а на простолюдина гость никак не походил. Может быть, пленный офицер, еще не вернувшийся домой? Но это никак не объясняет, почему отец, относящийся к давним врагам прохладно, как и положено преданному короне дворянину, принимает фраганца столь почтительно.

– Месьор д’Альбрэ будет обучать тебя фехтованию, – сказал отец, повернувшись, наконец, в его сторону, и Аластор вскинулся, как норовистый жеребец с отпущенной уздой.

– Фраганец? – дерзко уточнил он, не поверив своим ушам. – Чему он может меня научить? И зачем? У меня же есть учитель в поместье…

– Помолчи, – уронил отец, и Аластор прикусил язык, только метнул в сторону фраганца неприязненный взгляд, получив в ответ едва заметную усмешку сухих тонких губ.

Только сейчас Аластор с непростительным опозданием понял, что на поясе гостя – шпага, а значит, он не пленник, либо пленник привилегированный, пользующийся покровительством кого-то из дорвенантских дворян, поручившихся за него честным словом.

– Мои извинения, месьор, – негромко и очень вежливо сказал отец. – Мне следовало поговорить с сыном заранее, я слишком поторопился его представить. Аластор, мне стыдно за твои манеры.

– Пустяки, – хмыкнул фраганец, с явным удовольствием наблюдая, как Аластору кровь бросилась в щеки от стыда. – Могу я поговорить с вашим сыном наедине?

– Да, разумеется, – с поспешным облегчением согласился отец. – Вам будет здесь удобно?

Фраганский ворон – он все больше напоминал Аластору эту наглую противную птицу – окинул библиотеку быстрым взглядом, почему-то задержавшись на растопленном камине, и кивнул, сообщив:

– Вполне. Прошу только проследить, чтобы нас не беспокоили. Ни в каком случае.

– Разумеется, – повторил отец, и они с гостем обменялись взглядами, значения которых Аластор совершенно не понял.

А потом отец просто вышел, плотно прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь, и Аластор остался наедине с фраганцем. Вооруженным, к слову. Не то чтобы Аластор чего-то опасался – вот еще не хватало, в собственном доме! – но странностей было все больше.

– Итак, юный лорд, – поинтересовался фраганец тем же насмешливым тоном, – вы что-то имеете против уроженцев моей прекрасной страны?

– Нисколько, месьор, – откликнулся Аластор, решив, что, по крайней мере, извиняться за его неучтивость отцу больше не придется.

Тем более что десять лет недавно закончившейся войны – действительно не повод для грубости. Врага можно убить, так всегда учил его отец, но оскорблять его – недостойно дворянина. Тем более недостойно оскорбить пленника, если фраганец из них. И уж вовсе он не виноват в том, что так похож на проклятую птицу, красующуюся кое у кого в гербе.

– И о том, что не успели повоевать, тоже не сожалеете? – допытывался фраганец, ехидно блестя глазами. – Слава, подвиги… Все прошло мимо вас. Не обидно?

Ну не мог он не понимать, что Аластора в его-то возрасте, притом наследника, попросту никто не отпустил бы в армию. Разве что адъютантом в штаб, но там уж точно подвигов не совершишь. А