должен признаться, что очень плохо владею немецким, и Кафку я знаю и преподаю в переводе миссис и мистера Мьюир, и, хотя только Бог знает, сколько я теряю при чтении перевода, когда я говорю о веселости Кафки, подразумеваю именно веселость английской версии текста в старом добром переводе Мьюиров.

306

Полагаю, есть целые книги от Johns Hopkins U. Press об убаюкивающей функции юмора для нашей современной американской психики. Грубо говоря, наша культура, исторически и в плане развития, подростковая. И поскольку подростковый возраст считается самым напряженным и пугающим этапом человеческой жизни – этапом, когда взрослая жизнь, к которой мы якобы стремимся, начинает проявляться как самая настоящая сужающая человека система ответственностей и ограничений (налоги, смерть) и когда мы внутренне жаждем вернуться к детскому забвению, которое раньше притворялись, что презираем(Думаете, это совпадение, что многие американцы всерьез трахаются, бухают и вообще по-дионисийски пируют как раз в колледже? Не совпадение. Студенты – подростки, и они в ужасе, и справляются с ужасом в типично американском стиле. Те голые пацаны, которые свешиваются из окон общаги в пятницу вечером, на самом деле просто пытаются выиграть пару часов побега от угрюмой взрослой жизни, о которой в любой приличной школе заставляют думать всю неделю.), – несложно понять, почему мы, как культура, настолько восприимчивы к искусству и развлечениям, главная функция которых – побег, т. е. фантазия, адреналин, зрелище, романтика и т. д. Шутки – это вид искусства, а раз большинство американцев обращаются к искусству, в основном чтобы сбежать от себя, притвориться на время, что мы – не мышь, что стены параллельны, а от кота можно спастись, – вполне понятно, почему большинство из нас не найдут в «Маленькой басне» ничего смешного, а то и решат, что это отвратительный пример унылой реальности в стиле «налоги-и-смерть», от которой «настоящий» юмор как раз и помогает передохнуть.

307

Плюс: выборочные ответы на тот же вопрос в течение дня во время моей «охоты на флаги», когда обстоятельства позволяли спросить, без риска выглядеть при этом умником или деревенским дурачком:

– Чтобы показать, что мы – американцы и мы не склонимся ни перед кем.

– «Это классический псевдоархетип, рефлексивный семион, предназначенный для того, чтобы упредить и свести на нет критическое мышление» (слова аспиранта).

– Из гордости.

– Они символизируют наше единство и показывают, что мы все горой стоим за жертв этой войны и что эти уебки связались не с теми людьми, амиго.

308

Veterans of Foreign Wars – Организация ветеранов иностранных войн.

309

Сеть дешевых придорожных магазинов в США.

310

Вероятно, автор имеет в виду Эдлая Стивенсона II (1900–1965), губернатора Иллинойса, но на самом деле в Блумингтоне тот только провел детские годы (в честь чего в городе открыт его дом-музей), а родился в Лос-Анджелесе.

311

Хотя у некоторых может сложиться ощущение, что местные говорят с южным акцентом, на самом это просто деревенский говор. У корпоративных городских трансплантатов, с другой стороны, вообще нет акцента – или, как говорит миссис Брацеро, люди из «Стейт фарм» говорят «как народ из телика».

312

Люди очень-очень внимательно ухаживают за газонами; мои соседи стригут газон так же часто, как бреются.

313

Космо Крамер – персонаж сериала «Сайнфелд».

314

Гостиная миссис Томпсон тоже выглядит как типичная гостиная представителя блумингтонского рабочего класса: окна с двойными стеклопакетами, белые шторы «Сирс» с подзором, настенные часы из каталога с кряквами на фоне, подставка для журналов цвета «под дерево» с номерами «CSM» и «Ридерс дайджест», встроенные в стену книжные полки с расставленными на них коллекционными фигурками и фотографиями в рамках с родственниками и членами семьи. Два вязаных одеяла с вышитыми на них «Desiderata» и молитвой святого Франциска, антимакассары на каждом кресле и ковер от стены до стены, настолько толстый, что ступней не видно (обувь гости оставляют у двери – это обычная базовая вежливость).

315

Отсылка к Лк. 12:24.

316

На эту тему существует одна местная исчерпывающая апофегма: «Камден узнаешь по морю, Рокленд – по запаху» («Camden by the sea, Rockland by the smell»).

317

NB. Все лично связанные с фестивалем стороны с самого начала дали мне понять, что не хотят, чтобы их имена были упомянуты в статье.

318

Сами жители среднего побережья называют омаров «жуками», например, могут сказать: «Заходи в воскресенье, жуков приготовим».

319

Фактоид: в качестве приманки для омаров обычно используют мертвую сельдь.

320

Разумеется, тот факт, что мясо омара обычно макают в растопленное масло, подрывает смысл всех этих позитивных заявлений; но об этом никто из промоутеров не упоминает, точно так же как пиарщики картофельной индустрии ничего не говорят о сметане и кусочках бекона.

321

Если честно, то можно очень долго говорить о разнице между Роклендом, городом рабочего класса с тяжелым популистским привкусом его фестиваля, и комфортабельным и элитарным Камденом с его дорогостоящими видами и магазинами, в которых свитера стоят от двухсот долларов и выше, и рядами домов в викторианском стиле, переделанных в высококлассные гостиницы. И о том, что эти различия – две стороны великой медали американского туризма. Об этих сторонах я буду впредь говорить только для того, чтобы усилить упомянутый выше парадокс и обозначить предпочтения вашего корреспондента. Честно говоря, я никогда не мог понять, почему для многих людей идея веселых выходных – это нацепить шлепки, солнцезащитные очки и сквозь безумные пробки тащиться в шумное, раскаленное, забитое туристами место только для того, чтобы почувствовать «местный колорит», который по определению испорчен присутствием туристов. Возможно (как утверждают мои товарищи), все это зависит от характера и личного вкуса: тот факт, что я не люблю сборища туристов, означает, что я никогда не пойму их привлекательности, а значит, не мне судить (эту самую предположительную привлекательность). Но раз уж моя сноска все равно почти наверняка не переживет встречу с редактором, то скажу:

С моей точки зрения, побыть туристом, даже изредка,