– Мы глубоко под землей, – пояснил Тим. – И, похоже, какие-то внутренние системы еще не до конца сдохли. Чувствуешь, какой невкусный воздух?

– Я чувствую, как ты воняешь, – сказала Белка. – И как я воняю. Просто невозможно.

– Это ничего…

Они прошли по коридору до первой большой двери справа и Тим открыл ее зеленой карточкой. Замок сработал сразу – переключился светодиод, звякнул прячущийся ригель.

Комната за дверью оказалась большой, с длинными столами, на которых стояли странные квадратные штуки.

– Это компьютеры, – пояснил Тим Ханне.

– Не забивай мне голову. Я все равно ничего не понимаю. Что надо искать?

Тим подошел к большому белому ящику с ручками на передней панели и открыл дверцы.

– Холодильник. Надо искать что-то похожее на это. Оно может быть большим и маленьким, дверцы могут быть из стекла, не играет роли, но внутри будут полочки и вот такие штуки.

Он продемонстрировал Белке штатив с пробирками, взяв его с полки.

– Или ты увидишь маленькие бутылочки. Или такие палочки из пластика с наконечником – это называется шприц-туба.

– И как мы узнаем, что нашли то, что нужно?

– По надписи на тубе. Они назвали это «Миротворец», – сказал Книжник. – Никто не думал, что он станет Беспощадным. Ты ведь умеешь читать?

Он улыбнулся.

– Я умею складывать буквы, – ответила Ханна серьезно. – Ты научишь меня читать!

Она нашла еще один фризер, маленький, стоящий под столом, но в нем были только стеклянные бутылки странной формы и что-то непонятное, высохшее до окаменения.

Зато в углу Тим обнаружил мумию, лежащую ничком. Судя по одежде, это был чел, но ручаться Ханна не стала бы. Книжник перевернул труп, который весил, как птичье перо, и пошарил в карманах куртки мертвого. Покойник оказался обладателем зеленой карточки. Тим передал ее Белке.

– Держи. Как это работает, ты видела.

Белка кивнула.

Подземный этаж был большим, на глаз так больше наземного, а времени у Тима и Ханны было ровно столько, сколько им давали преследователи. Было понятно, что их появления можно ожидать с минуты на минуту.

За следующей дверью обнаружились два мумифицированных трупа. Дальше по коридору – высохшее тело герлы. Рядом с ней лежал странный брусок, напоминавший то, что Книжник назвал компьютером, только гораздо меньше. Возле похожих на сухие ветки ног валялась странная обувь – какие-то несуразно выгнутые кожаные ботинки на каблуках длиной с ладонь чела. Белка таких до сих пор не видела и не представляла, как на таком можно ходить.

Они проверили четыре кабинета и две больших лаборатории со сложным оборудованием – ничего. Тела. Восемь зеленых карт доступа.

В третьей по счету лаборатории, расположенной в правом крыле, все оказалось гораздо хуже, чем в остальных. Когда-то, много лет назад (сколько именно, определить возможным не представлялось) здесь случился пожар. Горело, видимо, сильно. С потолка свисали сталактиты расплавленного пластика, мебель обуглилась, высокие стеклянные шкафы, стоящие всплошную по одной из стен, перекосило, стекла в дверцах потрескались и выпали. Три громадных холодильника и один маленький фризер были покрыты копотью, краска на панелях пошла пузырями. В общем, зрелище было печальное, но здесь даже пожарище не пахло сажей и пеплом, как пахнет любая выгоревшая комната – воздух был абсолютно стерилен, как и на всем остальном уровне.

– Могло сгореть все, – сказал Книжник. – Просто повезло. Наверное, сработала система тушения.

С каждой минутой он чувствовал себя все хуже, но не хотел в этом признаваться. Ему казалось, что какой-то неведомый зверь поселился у него во внутренностях, но пока не грызет, а просто устраивается поудобнее.

Книжник прислонился лбом к холодному металлу, и ему полегчало.

– Давай посмотрим, что здесь? – предложила Ханна, и начала заглядывать в шкафы.

Тим открыл один из холодильников и, не удержавшись, вскрикнул от радости. Ханна тут же оказалась рядом.

– Что такое?

Все полки фризера были уставлены штативами со шприц-тубами. Десятка четыре штативов по 25 шприцев в каждом. Тим вгляделся в надпись…

– Ну? – Белка заглядывала ему через плечо.

– Не то…

Следующий штатив. Следующий…

Полурасплавленные, скрученные разовые шприцы летели прочь.

– Не то! Не то!

Тим шагнул к следующему холодильнику, и тут его повело, словно от дозы чарра. Он едва не упал, схватился за ручку…

– Тим, что с тобой?

– Ничего. Я в порядке. Ищем дальше.

– Тим…

Он поднял глаза на Белку. Она смотрела на него со страхом и болью.

– Посмотри на себя…

Зеркала не было и Книжник потер рукавом измазанную копотью металлическую дверцу фризера.

Челу, которого он видел в зеркале было лет…

Он не знал, какому возрасту соответствует его новое лицо. Он просто не знал, как выглядят тридцати- или сорокалетние. Но в отражении был не он. Не Тим. Какой-то незнакомый чел. Взрослый! И лицо его «текло»…

Книжник много раз видел, как Беспощадный приходит за своими жертвами. Когда чел начитает «течь», он обычно уже не контролирует себя. Просто мучается, корчится, испражняется, стремительно старея…

Тим видел, что «течет», черты его лица дрожали и расплывались, но медленно и он при этом оставался на ногах, хотя с каждой минутой Беспощадный высасывал из него силы.

– Это Дыхание, – сказал Тим, поворачиваясь к Белке. – Горячие земли меня все-таки достали…

Ему почему-то было совсем не страшно. Тоскливо, грустно – это да! Но страха не было. Он сделал все, что мог.

– Жаль, я не научу тебя читать!

За дверями что-то глухо ухнуло и уровень содрогнулся, словно по стенам прошла короткая судорога.

Книжник вытащил из холодильника еще один штатив. Горелые шприц-тубы полетели веером. Еще штатив упал к его ногам и он обессиленно опустился на пол рядом с ним.

– Ничего, – выдохнул он.

Еще одна коробка.

Тим засмеялся негромко, запрокидывая голову, и протянул Белке пучок расплавленных разовых шприцев.

– Это он… «Миротворец». Вот оно – лекарство от Беспощадного. Только гребаный пожар… Гребаный пожар…

Книжник попытался встать, но ноги его разъехались в разные стороны и он рухнул, сначала на бок, а потом перевернулся на спину.

– Все кончено, Ханна, – сказал он. – Все пропало. Сгорело.

Он замолчал, по телу пробежала крупная дрожь. Ханна сначала подумала, что он побледнел, и лишь секунду спустя сообразила, что редковатая растительность на лице Книжника превращается в густую седую щетину. Нос его заострился, на щеках нарисовались скулы.