Под отрогом, по извилистым тропам, змеилась колонна из двадцати трех сотен человек, собранных с четырех передовых постов, все на добрых конях, накормленные и неплохо снаряженные, но среди них насчитывалось едва ли две сотни Шончан. А облаченных в красное и зеленое воинов Стражи Последнего Часа, кроме него самого, было лишь двое. Большую часть отряда составляли тарабонцы, которые показали себя храбрыми бойцами, но треть – выходцы из Амадиции и Алтары, присягнувшие лишь недавно, отчего их надежность в бою внушала сильные сомнения. Некоторые из их соотечественников давали клятву верности двум-трем правителям; во всяком случае, пытались это сделать. Люди, живущие по эту сторону Океана Арит, совершенно лишены стыда. Дюжина сул’дам ехала в голове колонны, но к сожалению, лишь две из них вели на поводках своих дамани.

Еще дальше, шагах в пятидесяти впереди, разъезд из десятка всадников тоже наблюдал за склонами, хотя не так внимательно, как следовало бы. Они полагали, что об опасности их предупредят разведчики, что есть непростительная беспечность. Карид отметил для себя, что нужно будет переговорить с этими солдатами лично. А не поможет, так им придется отрабатывать небрежение службой в поте лица.

Впереди, на востоке, появился ракен. Он легко и плавно скользил над вершинами деревьев, следуя изгибам местности, словно мужчина, проводящий ладонью по спине женщины. Что казалось не совсем обычным. Морат’ракены, летуны, предпочитают всегда парить на большой высоте, разве что только не в грозу. Карид вновь поднес к глазам подзорную трубу.

– Может, мы все-таки получим донесение разведки, – сказал Джадранка, обратившись не к Кариду, а к другим офицерам, державшимся позади него. Трое из десятерых имели тот же ранг, что и Карид, однако мало кому кроме Высокородных пришло бы в голову обеспокоить облаченного в кроваво-красное и темно-зеленое офицера Стражи Последнего Часа. Да и немногим из Высокородных.

Согласно семейным преданиям, которые Карид слышал ребенком, предком его был знатный человек, отправившийся за Океан Арит с Лютейром Пейндрагом по повелению Артура Ястребиное Крыло. Но двести лет спустя другой предок поднял на севере мятеж, попытавшись выкроить себе королевство. И вместо того оказался проданным на городской площади. Возможно, в рассказах и была доля правды: многие да’ковале любили потолковать о благородных предках, правда, лишь среди своих: Высокородным подобные разговоры не нравились. Так или иначе, Карид считал, что ему повезло, когда его, крепкого, но еще слишком юного, чтобы получить какое-то назначение, Ведущие Отбор определили для службы в Страже. И он до сих пор гордился воронами, вытатуированными на плечах. Многие из Стражи Последнего Часа при любой возможности ходили полуобнаженными, чтобы покрасоваться этими метками, что по-человечески понятно. Садовники-огир никаких меток не носили и собственностью не являлись, но таково было соглашение между ними и Императрицей.

Будучи да’ковале, Карид носил свое звание с гордостью, ибо душой и телом принадлежал не кому-нибудь, а Хрустальному Трону. Как и всякий из Стражи, он сражался там, где указывала Императрица, и не помедлил бы и мгновения, прикажи она умереть. Стражи Последнего Часа держали ответ только перед ней, и где они появлялись, туда простиралась ее десница. Они являли собой зримое воплощение ее власти, и не стоит удивляться, если при виде их отрядов беспокойство испытывали даже Высокородные. Такая жизнь куда достойнее, чем выгребать навоз в конюшне какого-нибудь лорда или подносить каф леди. Да, до сих пор Карид считал свою судьбу счастливой. Но кажется, удача изменила ему, когда он отправился проверять аванпосты в этих горах.

Ракен устремился на запад, унося скорчившихся в седлах летунов. И не доставив никаких донесений. Понимая, что это лишь игра воображения, Фурик никак не мог отделаться от мысли, что сам изгиб длинной шеи крылатой твари каким-то образом говорил о... тревоге. Будь он кем другим, пожалуй, и позволил бы себе подобное чувство. С тех пор как ему пришлось принять командование и двинуться на восток, сообщений от разведчиков почти не поступало. А немногие дошедшие не столько развеивали туман, сколько сгущали.

Похоже, вся Алтара ополчилась против Шончан и весь местный люд двинулся в горы, но как такое могло случиться? Все дороги вдоль северной оконечности кряжа, чуть ли не до самой границы Иллиана, находились под непрестанным наблюдением летунов, морат’тормов и конных разъездов. Да и с чего вдруг здешним жителям вздумалось показывать зубы? Он знал их: некоторые готовы драться на поединке из-за косого взгляда, хотя быстро усвоили, что поединок с воином Стражи Последнего Часа – всего лишь способ самоубийства, – но в большинстве своем так называемые лорды и леди этой страны готовы продать и друг друга, и свою королеву за обещание неприкосновенности собственных земель, не говоря уж о возможности поживиться за счет земель соседей.

Надок, крупный мужчина с обманчиво мягким лицом, повернулся в седле, провожая взглядом ракена.

– Не люблю двигаться вслепую, – пробормотал он. – Особенно когда где-то впереди сорок тысяч вражеских солдат. Самое меньшее сорок тысяч.

Джадранка фыркнул так громко, что его рослый белый мерин переступил ногами. Низенький, худощавый, с крючковатым носом офицер держался надменно, словно принадлежал к Высокородным. Его коня и то можно было заметить за милю.

– Сорок их тысяч или сто, Надок, но они разделены на отряды, разбросанные по горам. Слишком далеко друг от друга, чтобы оказать помощь, лопни мои глаза, да половину из них уже наверняка перебили. Должно быть, они повсюду натыкаются на наши передовые посты, поэтому мы и не получаем донесений. Нам только и останется, что смести остатки.

Карид подавил вздох. Хотелось надеяться, что хвастливый Джадранка все же не такой дурак, каким кажется. Вести о победах, больших и малых, одержанных целой армией или половиной Знамени, разносятся быстро, а редкие поражения предпочитают замалчивать. Сейчас молчание было всеобщим, а потому... зловещим.

– Судя по последнему донесению, это никакие не остатки, – упорствовал Надок, точно к дуракам не относившийся. – Впереди нас пять тысяч человек, и их так запросто не сметешь. Метлами тут не управиться.

– Метлами или мечами, но мы их сокрушим, – снова фыркнул Джадранка. – Да выжжет Свет мои глаза, я уже давно жду не дождусь настоящей схватки. Поэтому и разведчикам приказал не возвращаться, а идти дальше, пока они их не обнаружат. Не хочу, чтобы они от нас ускользнули.

– Что ты приказал? – тихим голосом переспросил Карид.

Почти все взгляды тут же обратились на него, хотя Надоку и некоторым другим приходилось прилагать усилия, чтобы не таращиться на Джадранку. Выходит, повинуясь приказу, разведчики ушли далеко вперед. И до сих пор никого не обнаружили. Что же происходит? Чего же они не заметили?

Вопрос вертелся у каждого на языке, но ни один из офицеров не успел раскрыть рта: все потонуло в истошных криках и конском ржании. Карид взглянул в подзорную трубу и увидел, что люди в лощине гибнут под градом стрел. Арбалетных стрел, судя по тому, с какой легкостью они пробивали кирасы и кольчуги. Убитые и раненые валились из седел прямо на глазах, их было много, уже сотни. Раненые, кто еще мог стоять на ногах, старались укрыться. Испуганные, лишившиеся седоков кони беспорядочно метались из стороны в сторону. Оставшиеся верхом солдаты пытались развернуть коней, что было непросто на узкой дороге между склонами. Где же, во имя Света, сул’дам! Карид не видел ни одной. Ему приходилось сталкиваться с мятежниками, имевшими своих сул’дам и дамани: женщин всегда старались убивать первыми. Возможно, до этого додумались и местные.