— …перестало… Не болит. Урааа… не болит.

Мари это заметила, изобразила, что опять листает справочник и могильным тоном заявила:

— Не спешите радоваться… тут есть побочные эффекты. Ага! Выпадение волос, уменьшение груди и обширный целлюлит по всему телу. Капец… — а потом заметив, что Инга побледнела и вот-вот расплачется, засмеялась. — Нет… не переживай, я ошиблась, это другие побочные эффекты.

— Дурочка… — Инга поняла, что ее разыгрывают. — Я чуть разрыв сердца не получила. Представьте, обширный целлюлит!

— Хватит ржать, как молодые пони. Инга, идти можешь? Отлично, построились и вперед.

Я безжалостно прервал хохот девушек и погнал их вперед. Предстояло пройти еще около девяти километров, а оставалось всего полтора часа светлого времени. Через километр нам немного повезло, попался пологий подъем на верхнее плато, и мы отмахали четыре километра по относительно ровным местам, покрытым изумрудной травой и редкими деревьями. С сумерками идти стало одновременно легче и труднее, наступила относительная прохлада, но камни и валуны перестали различаться в траве. Когда до базы оставалась пара километров, я скомандовал привал.

— Стоп. Отдых полчаса, — отдал я команду. В любом случае нам нельзя было подходить к лаборатории засветло.

Девочки тяжело попадали на траву и торопливо постаскивали с себя оружие. Переход дался очень трудно, сам уже не чувствовал ног и обливался потом. Нелегкое это дело, таскать тридцатикилограммовый груз по горам.

— Будем делать промежуточный склад оружия или все-таки дотащим к месту? — поинтересовался я у девушек. — Как чувствуете себя?

— Я донесу, — ответила Герда. — Сложим рядом с лабораторией.

— Я тоже, — коротко добавила Рива. — Уже смысла нет бросать.

— У меня палец в норму приходит! — радостно заявила Инга и заметив недоуменные взгляды торопливо сказала: — Я как все. Да я и не несу ничего.

— Я тоже. Втянулась уже, — подвела итог Мари. — Лучше любого фитнеса.

— Хорошо. Лаборатория за тем холмом, — я показал рукой на пересекающую плато возвышенность. — Даже можно будут с него наблюдение организовать. Расстояние с километр будет. Мари, тебе не удалось проследить движение оборудования на эту базу со складов ордена? К примеру, охранные системы, тепловизоры?

— Я пробовала. Все тепловизоры, что поставлялись, остались на Нью-Хэвене. Если сюда чего и привозили, то без остановки на острове. Здесь все частное. Орден имеет к лаборатории только косвенное отношение. Какое именно — неясно. И ответ на это там, внутри.

Мне вдруг пришла в голову тревожная мысль, и я сразу спросил Мари:

— Ты говорила, что Орден разгромил уже две базы.

— Да.

— И к ним имел отношение один человек.

— Да. Он сам же их и сдал, выдав за данные своей разведки, когда понял, что их существование раскрыто.

— И к этой он тоже имеет отношение?

— Да… а почему ты спрашиваешь?

— Так он же знает, что эту базу тоже раскрыли? Почему он ее не сдал?

— …ты имеешь в виду… специально? Засада или эвакуация?

— Именно эти варианты. Если оборудование и персонал ценные, их эвакуируют и устраивают засаду, с целью выяснить, откуда ноги растут. Он, скорее всего, понимает, что людям, которые хотят его достать, нужны живые доказательства, а не кучи пепла, так что они не станут присылать сюда роту патрульных сил с вооружением, а отправят небольшой отряд для скрытной операции.

— Логично… но нам надо знать это наверняка, — решительно заявила Мари. — Логика в таких действиях есть, но, возможно, он думает, что мы не знаем про эту базу. Хайрулла ему не сказал, про что мы спрашивали, такое я ему условие поставила, а он свою жизнь бережет. Выдал он свои базы еще тогда, когда только узнал, что с арабом встречаются неизвестные представители ордена. На всякий случай. А здесь, возможно, очень ценные исследования проводятся, уничтожать жалко, а эвакуировать невозможно.

— Слишком много неясного… не переживай Мари, мы уже здесь и пока все не выясним, не уйдем, — посоветовала француженке Герда. — А выясним мы все элементарно.

Я так не думал. Если засадой руководит грамотный специалист, то он быстро просчитает все возможные пути подхода к лаборатории, даже возможные пункты наблюдения просчитает. Далее организует грамотное скрытное наблюдение, дождется, пока мы проникнем на территорию, и постарается взять живыми, ему тоже нужна информация. Все очень просто. Я был уже практически уверен, что не ошибаюсь в предположениях. Все складывалось в четкую картинку, и недооценивать противника я не хотел. Чревато.

Но мысли свои озвучивать не стал, идти все равно придется, а лишняя нервозность нам не нужна. Я вытащил из кармана футляр с тепловизионным прицелом, взятым трофеем еще на плато, из лагеря экскурсоводов, вытащил и включил. На камнях и земле все подернулось розово-красным маревом. Не работает, не остыли ещё. И это ещё у меня тепловизор лучший из ныне существующих. Следовательно, они нас сейчас засечь тоже не могут. Значит, мы можем относительно безопасно наблюдать за лабораторией, пока земля не остынет. Если они, конечно, объёмных датчиков не понатыкали вокруг. Если такие есть, то шансы благополучно провести операцию уменьшаются с космической скоростью.

— Мари, а у вас есть вообще такое понятие, как посты радиоперехвата? — поинтересовался я у француженки.

— Есть, конечно, почти во всех представительствах более-менее крупных городов. Если ты по поводу радиоперехвата из этой лаборатории, то сразу скажу, ничего не было. Их местные переговоры мы, естественно, не можем слышать, а дальних передач не было. Совсем. Или эти данные сразу вырезаются из отчетов, что маловероятно, такого количества верных ему людей не может быть, или лаборатория вовсе не выходит на связь. Да это, кстати, и проблематично, связь с островами ордена перекрывает хребет, надо ставить мощные ретрансляторы и вообще много мороки. Ты просчитываешь вероятность засады?

— Ну да. На них должны были выйти и предупредить, хотя могли просто прислать команду на транспорте без предупреждения. Ладно, пока не увидим, не поймем наверняка. Вперед, девы, хватит отдыхать.

В 29:00 мы взобрались на возвышенность и, наконец, увидели лабораторию. Освещение там уже было включено, мощные фонари, укрепленные гроздьями поверх вышек с часовыми, заливали мертвенно-бледным светом все пространство на десятки метров вокруг.

Со своей позиции, а мы находились в километре от лаборатории, хорошо рассмотреть можно было только ближнюю к нам сторону базы. Две угловые вышки, забор из металлического профиля, обтянутый поверху сеткой с колючей проволокой, пара сарайчиков и торец основного здания. Хорошо различались пулеметы на турелях, установленные на вышках, и сами часовые.