Позже, поджаривая яйцо для удрученной, с покрасневшими глазами экономки, Зора попыталась сменить тему:

— Люсиль! Мне кажется, позавчера, когда почтальон раздавил петуха, ты сказала что-то вроде: «А, зомби сегодня хорошенько поужинают!»

— Да, мадам, думаю, я это сказала.

— А на той неделе, когда ты заметила большую паутину сразу после того, как убрала на место стремянку, ты сказала: «А бо бо, сегодня зомби задали мне лишнюю работу». Люсиль, когда ты это говоришь, что ты имеешь в виду? О каких зомби идет речь?

— Ой, мадам, так просто говорится, когда всякие мелочи не идут на лад. «Ох, молоко прокисло, потому что зомби сунул в него ногу», — и все такое. Моя мать всегда так говорит, и ее мать тоже говорила.

Вскоре Люсиль уже весело щебетала, рассказывая про маленьких девочек кофейного цвета и ритуальные купания в Со д'О. Зора делала записи в блокноте, пила кофе, и все шло прекрасно. А бо бо!

До восхода солнца оставалась еще пара часов, как вдруг Люсиль оборвала свое щебетание на полуслове. Зора подняла взгляд и увидела, что Люсиль застыла в ужасе, широко раскрыв глаза и посерев лицом.

— Мадам… Слушайте!

— Люсиль, я ничего не слышу, кроме стука дождя по крыше.

— Но, мадам, — прошептала Люсиль, — дождь уже закончился!..

Зора положила карандаш и подошла к окну. С карнизов и деревьев срывались лишь отдельные капли. Где-то далеко в горах кто-то бил в барабаны — десять барабанов, сто, кто знает? Звук походил на монотонный гром — он не приближался, но и не затихал.

Зора захлопнула ставни и заперла их на защелки, а потом с улыбкой повернулась к Люсиль:

— Голубушка, да это просто мужчины шумят в ночи, так же как у нас они шумно хвастаются на крыльце лавки Джо Кларка. Ты хочешь сказать, я никогда не рассказывала тебе, как ведут себя мужчины там, у меня дома? Разбей-ка для нас еще одно яйцо, Силь, милая, и я тебе тоже кое о чем порассказываю.

П/я 128-В

Порт-о-Пренс, Гаити

20 ноября 1936 г.

Д-ру Генри Аллену Мо, секретарю.

Мемориальный фонд Джона Саймона Гугенхейма

551, 5-я авеню,

Нью-Йорк

Дорогой доктор Мо,

С сожалением сообщаю: невзирая на то что я бесконечно стучала и звонила в самые разные двери и вздымала пыль многих дорог, я так и не нашла родственников этой несчастной женщины, Феликс-Ментор. Она столь же знаменита, сколь и никому не известна. Все о ней слышали; все знают или думают, что знают, краткое, в несколько предложений, описание ее «истории». Очень многие выдумывают о ней разные сказки, однако дальше дело не идет. Она своего рода гаитянская Гарбо. Я бы решила, что это выдуманная личность, если бы не видела ее своими глазами и не сфотографировала ее в доказательство — чего? Фотография Эмпайр-стейт-билдинга тоже доказательство, только чего именно? Это решать зрителю.

Меня, разумеется, повеселило, как и вас, когда я услышала от некоторых наших друзей и коллег на Гаити, что их тревожит бедняжка Зора. Она как будто «отуземилась», выбросила свой диплом с отличием, отказалась от трейлера для путешествий, Джесса Оуэна и прочих достижений своей родины, чтобы разрывать на куски цыплят и стать посвященной в тайны Красной Секты. Бог свидетель, доктор Мо, я провела двадцать с лишним лет на юге Соединенных Штатов, под пристальным взором Первой Абиссинской Македонской Африканской Методистской Епископальной Пресвитерианской Пятидесятницкой Свободной Воли Баптистской Ассамблеи Господа Иисуса Христа, вместе со Следующими за Знаками его преподобием, матерью и священником. Все они были так исполнены духа, что выглядели, как смерть, питающаяся одними галетами, но за все это время я и близко не подошла к принятию христианства. Разумеется, я не подхвачу местную болезнь за какие-то шесть месяцев, проведенных на Гаити…

Обязательства, путешествия и болезнь: «Может, у вас несварение?» — «Благодарю, доктор Легрос», — в течение нескольких недель не давали Зоре возможности попасть в больницу в Гонаиве. Когда она наконец-то вернулась, то вышла на веранду и увидела во дворе Фелицию. Та стояла, как и прежде, в полном одиночестве, лицом к высокой стене. Сегодня Фелиция решила встать на единственном клочке зеленой травы — кусочке мягкого дерна диаметром с пасхальную шляпу. Зора неожиданно для себя обрадовалась ей, словно доброй подруге.

Чтобы спуститься по ступенькам, Зоре пришлось пройти мимо сумасшедшего старика в инвалидном кресле. Сиделки рядом с ним сегодня не было. Несмотря на его впалые щеки, поблекшие глаза и редкие пучки седых волос на голове, Зора поняла, что в молодости он был очень хорош собой. Приблизившись, она улыбнулась ему.

Он заморгал и сказал задумчиво:

— Скоро я стану зомби.

Зора остановилась.

— Прошу прощения?

— Смерть пришла за мной много лет назад, — заговорил старик, и глаза его заблестели, — но я сказал: нет-нет, возьми вместо меня жену. И отдал ее, чтобы она стала зомби. И знаете, я выиграл так пять лет. Отличная сделка. Через пять лет я отдал старшего сына. Потом дочь. Потом самого младшего. И теперь еще много любимых людей превратились в зомби, все до единого. Никого не осталось. Никого, кроме меня. — Пальцы старика теребили покрывало, укрывавшее его ноги. Он оглядел двор. — Скоро я стану зомби, — повторил старик и заплакал.

Зора встряхнула головой и сошла по ступенькам. Подходить к Фелиции сзади, как сказал в тот первый день доктор Легрос, было делом непростым. Надо действовать достаточно громко, чтобы она тебя услышала, но при этом достаточно тихо, чтобы не испугать ее.

— Привет, Фелиция, — произнесла Зора.

Сгорбленная фигура не шелохнулась. Зора, расхрабрившаяся за долгое отсутствие, снова окликнула ее по имени, протянула руку и осторожно тронула Фелицию за плечо. Едва она это сделала, по руке, по спине и дальше в ноги побежали покалывание и дрожь. Не оборачиваясь, Фелиция распрямилась, развернула плечи, вытянула шею и заговорила:

— Зора, друг мой!

Фелиция обернулась и оказалась вовсе не Фелицией, а высокой красивой женщиной в коротком белом халатике. Фрейда! Она заметила выражение Зориного лица и расхохоталась.

— Разве я не сказала, что ты меня найдешь? Может, ты не узнаешь свою подругу Фрейду?

Зора вновь обрела дыхание.

— Узнаю, — парировала она, — и понимаю, что это жестокая шутка. Где Фелиция? Что ты с ней сделала?

— Ты о чем? Фелиция не принадлежит мне, чтобы подарить ее тебе или забрать отсюда. Никто никому не принадлежит.

— Почему Фелиции нет во дворе? Она что, заболела? И почему здесь ты? Тоже заболела?

Фрейда вздохнула:

— Как много вопросов! Вот так и пишутся книги? Глупышка, если бы Фелиция не была больна, она бы сюда вообще не попала. Кроме того… — Фрейда вновь расправила плечи. — Почему тебя так волнует эта… бессильная женщина? Женщина, позволившая мужчине сбить с пути свою душу, как голодный кот возле бочонка угрей? — Фрейда подошла ближе, дневной зной сгущался вокруг них. — Расскажи свою книгу женщине, у которой есть сила. Расскажи свою книгу мне, — прошептала она. — Расскажи мне о похоронах мула, и о вздымающихся водах, и о жужжащем грушевом дереве, и о тайном вздохе юной Джейни…