Но только к 1962 году генералу удалось стабилизировать новый режим во Франции, и окончательно утвердиться у власти. Перед этим пережив несколько покушений, и периоды, когда только в Париже гремело по три-пять взрывово в день, беспощадно разгромив своих бывших соратников – борцов за «Французский Алжир», и подписав Эвианские соглашения, положившие конец войне.

Что показательно, для этого ему пришлось, проводить в жизнь политику, как раз направленную на принесение в жертву пресловутого «национального величия», простым житейским интересам столь высокомерно третируемого им простого француза. Лозунг «Величие вместо масла», который приписывали ему политические оппоненты, сменился другим: «Масло вместо величия».

А что было бы, не появись тогда на политической сцене фигура «Большого Носа»?

Он ведь мог разочароваться в политике и всерьез уйти на покой, в частную жизнь. Он мог погибнуть на войне, или в каком-нибудь из колониальных конфликтов, или просто умереть своей смертью (ведь он был довольно-таки немолод).

Как видится автору, события в этом случае могли развиваться по двум направлениям – плохому, и очень плохому.

Начнем с плохого.

В отсутствие на политической сцене популярного генерала -героя освобождения Франции, после очередного правительственного кризиса на выборах 1958 года, побеждает очередная коалиция правых и право -центристских партий.

Но у власти ей суждено пребывать недолго – как и всем предшественникам.

Политический режим не меняется.

Те же, что и прежде, рыхлые коалиции, наспех сколоченные, чтобы тут же рассыпаться, вымученные компромиссы и бездарные деятели на министерских постах, коррупция и казнокрадство. Среди политиков нет ни одного, кто бы мог претендовать на звание подлинного государственного деятеля, зато масса тех, кого де Голль в свое время называл «политихамы» и «политикарлики».

Естественно, они оказываются не способны остановить сползание в пропасть.

Общество продолжает раскалываться, и раскол только усугубляется.

Левые требуют изгнания из страны американских баз, и вообще выхода из НАТО, крайне правые обвиняют их в том, что они «продались Кремлю», или еще в чем -то подобном.

Но единства нет ни среди правых, ни среди левых.

У правых – конфликт между теми, кто привержен «атлантической солидарности», и держится за НАТО, и теми, кто выступает с позиций крайнего национализма и изоляционизма.

На левом фланге продолжается непримиримая борьба между ФКП и Социалистической партией, подобная борьбе между большевиками и эсерами в 1918. Что интересно, именно социалисты, с их приверженностью идеям Маркса, национализации, «социальному государству», оказываются наиболее последовательными гонителями компартии. И дело ту даже не в каких-то особых разногласиях по программным вопросам – куда важнее, что обе партии претендуют на один и тот же электорат.

То есть вопрос тут стоит о власти, влиянии, местах в парламенте, и в немалой степени – в деньгах.

Именно борьбой за влияние на левых избирателей и объясняется то, что именно социалисты в свое время изгнали представителей компартии из правительства.

Масла в огонь подливает затяжной и непрерывный экономический кризис. после которых остаются убитые и раненые.

Но все это проблемы хотя и весьма тяжелые, и угрожающие подорвать основы общества, но в принципе разрешимые.

Проблемой неразрешимой – воистину неразрешимой, является Алжир. Прежде всего потому, что практически никто из политиков, включая и многих представителей левого фланга не смог бы отказаться от этой территории, как уже говорилось выше, в общественном сознании бывшей неотъемлемой частью Франции (в отличие от, например, Индокитая). Для подобного решения нужно было обладать железной волей генерала Шарля де Голля. Да ведь и сам де Голль довольно долгое время старался всеми силами избежать подобного финала.

Надо полагать, безвыходное положение подтолкнуло бы французские власти искать нестандартные выходы из ситуации, вроде создания туарегской и кабильской автономий, с тем чтобы привлечь эти народы на свою сторону в продолжающейся войне. Или отделение части Алжира и богатой нефтью областей Сахары. (25,318)

Властями отброшены все идеи о возможных уступках ФНО и национальным чувствам арабов, чтобы, по крайней мере, сделать попытку сохранить Алжир в составе Франции на основе политического компромисса и переговоров. Более того – они находят все меньше понимания в массах – по мере того, как все больше гробов прибывает в метрополию.

Единственный выход военные и колониальные власти видят во все большем

ужесточении своей политики в Северной Африке. Опыт показывает, что

подобная политика обычно приводит к совершенно противоположным результатам, но французский истэблишмент не так умен, чтобы не попасться в эту ловушку.

На гильотину отправлены лидер алжирского освободительного движения

Ахмед Бен Бела и его ближайшие соратники, обманом захваченные в плен в 1955 году. (25,263) Казнены, или получили пожизненное заключение все сколь-нибудь заметные арабские деятели, которые не успели скрыться и перейти на нелегальное положение.

В Алжире вводится осадное положение, арабов хватают по малейшему

подозрению, бросают в тюрьмы и возникшие в пустыне концентрационные лагеря. Военные трибуналы выносят сотни и тысячи смертных приговоров, а взятых с оружием в руках просто убивают на месте. Широко применяются пытки, взятие заложников.

При карательных акциях французские войска начинают действовать методами, очень напоминающими те, которыми действовали гитлеровцы на оккупированных территориях. Этому способствует и то, что немало бывших солдат и офицеров вермахта, воюет в Алжире в составе Иностранного Легиона, одно название которого приводит в ужас мирных жителей.

Но особой жестокостью отличается ополчение из алжирских французов, ставшее фактически штурмовыми отрядами союза праворадикальных сил – аналогичного созданному в нашей истории ОАС. Попутно их боевики используются против участников левых сил уже в самой Франции.

В ультраправых газетах о коренных жителях Алжира пишут примерно в том же тоне, что, в свое время, в нацистских – о евреях.

Одновременно, продолжаются военные акции против лагерей ФНО и алжирских беженцев (разницы между ними практически не делается) на территории соседних стран – Туниса, Ливии, Марокко. Это вызывает ярость в арабском мире, вплоть до эмбарго на поставки нефти Франции, и даже террористических актов уже в самой метрополии.

Если на 1958 год в Алжире было сосредоточено до половины численности армии, то вскоре цифра эта вполне могла достичь двух третей, если не больше. В конце концов, в Северной Африке командование вынуждено сосредоточить практически все боеспособные части.

Война в Алжире способствует окончательному и почти непреодолимому расколу общества.