3Гигин. Мифы 124; Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия VI.603; Диодор Сицилийский IV.74.

4Цец. Схолии к Ликофрону 52; Ферекид. Цит. по: Схолии к «Оресту» Еврипида 11; Гигин. Цит. соч. 83; Павсаний III.22.4.

5Лактанций Плацид. Истории из «Метаморфоз» Овидия VI.6; Сервий. Цит. соч. VIII.130 и сл.

6Гигин. Цит. соч. 82; Пиндар. Олимпийские оды I.38 и 60; Сервий. Цит. соч. VI.603 и сл.; Лактанций Плацид. Цит. соч.; Сервий. Комментарий к «Георгикам» Вергилия III.7; Цец. Цит. соч. 152.

7Гигин. Цит. соч. 83; Цец. Цит. соч.; Овидий. Метаморфозы VI.406.

8Диодор Сицилийский IV.74; Платон. Кратил 295е; Лукиан. Разговоры в царстве мертвых 17; Гомер. Одиссея XI.582—592; Овидий. Метаморфозы IV.456; Пиндар. Цит. соч. I.60; Аполлодор. Эпитома II.1; Гигин. Цит. соч. 82.

9Павсаний X.31.4; Архилох. Цит. по: Плутарх. Политические наставления 6; Еврипид. Орест 7.

10Антонин Либерал. Превращения 36 и 11; Павсаний X.30.1.

11Павсаний X.30.1; Гомер. Цит. соч. XX.66 и сл.; Антонин Либерал. Цит. соч. 36.

12Гомер. Цит. соч. XIX. 518 и сл.; Аполлодор III.5.6; Ферекид. Фрагмент 138.

13Сервий. Цит. соч. VI.603; Пиндар. Цит. соч. I.26; Гигин. Цит. соч. 83.

14Аполлодор. Цит. соч. II.3; Пиндар. Цит. соч. I.37 и сл.; Лукиан. Харидем 7; Овидий. Цит. соч. VI.406; Цец. Цит. соч. 152; Павсаний V.13.3.

15Пиндар. Цит. соч.; Еврипид. Ифигения в Тавриде 387.

16Павсаний III.22.4; Аполлодор. Цит. соч. II.2; Овидий. Ибис 517 и схолии.

* * *

1. Как указывает Страбон (XII.8.21), Тантал, Пелоп и Ниоба были фригийцами. Кроме того, он приводит слова Деметрия Скепсийского и Каллисфена (XIV.5.28) о том, что это семейство обязано своим богатством копям Фригии и горы Сипил. Более того, в «Ниобе» Эсхила (цит. по: Страбон XII.8.21) говорится, что у Танталидов «на холме Идейском» имелся алтарь Зевса и что Сипил расположен «в земле Идейской». Демокл, которого Страбон цитирует с чужих слов, рационализирует миф о Тантале, утверждая, что его царствование было отмечено сильными землетрясениями в Лидии и Ионии, вплоть до Троады: исчезали целые деревни, гора Сипил разрушилась, болота превратились в озера, а Троя оказалась под водой (Страбон I.3.17). Павсаний также сообщает, что город на горе Сипил исчез в разверзшейся бездне, которая впоследствии заполнилась водой и стала озером Салое или Танталида. Развалины города виднелись на дне озера до тех пор, пока их не скрыли наносы из горного ручья (Павсаний VII. 24. 7). Плиний согласен с тем, что Танталида была разрушена землетрясением, но указывает, что на этом месте сменили друг друга три города, пока оно окончательно не скрылось под водой («Естественная история» V. 31).

2. Однако изложение Страбона, сколь бы археологически обоснованно оно ни звучало, не объясняет связи между Танталом и Аргосом, Коринфом и критским Милетом. Скала, висевшая над Танталом в Аиде и в любой миг готовая упасть, роднит его с коринфским Сисифом, вечное наказание которого было навеяно священным изображением, на котором солнце-титан в поте лица толкало перед собой солнечный диск, пытаясь затащить его вверх по склону небес в точку зенита (см. 67.2). Отголоски такого отождествления заметны в схолиях к Пиндару, однако в них наказание Тантала объясняется рационалистически: утверждается, что некоторые понимают камень как представляющий солнце, а Тантал — физик, отбывающий наказание за убеждение, будто солнце — это масса раскаленного добела металла (схолии к «Олимпийским одам» Пиндара I.97 и сл.). Ошибочно это священное изображение солнца-титана объединили с другим, на котором человек, стоящий по горло в воде, с мукой во взоре смотрел на переплетение ветвей, согнувшихся под тяжестью плодов; такое наказание риторы использовали как аллегорию судьбы, выпадающей на долю богатых и жадных (Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия VI. 603; Фульгенций. Мифологический компендиум II.18). Яблоки, груши, финики и другие плоды, висевшие у плеч Тантала, Фульгенций называет «плодами Мертвого моря», о которых Тертуллиан писал, что яблоко тут же превращается в тлен, если до него дотронуться пальцем.

3. Чтобы вся сцена обрела смысл, следует вспомнить, что отец Тантала Тмол был увенчан дубовым венком, а его сын Пелоп, одного из внуков которого также звали Тантал (см. 112.c), почитался как герой в Олимпии, где в обрядах участвовал «лесник Зевса». Поскольку — как это сейчас признается всеми — преступниками в Аиде были боги и герои доолимпийской эпохи, Тантал, очевидно, представлял собой царя-жреца, украшенного ветвями с висевшими на них плодами наподобие тех, что носили во время Осхофории (см. 98.w); этого царя затем сбрасывали в реку как фармака. Такой обычай сохранился в балканских деревнях в обряде Зеленого Георгия, описанном Фрэзером. Возникший на основе этого мифа глагол tantalizein (мучить кого-либо, показывая что-нибудь желанное, но не давая) помешал ученым понять, что муки Тантала вызваны не жаждой, а страхом перед тем, что его могут утопить или сжечь на костре, как это случилось с его безобразным сыном Бротеем.

4. Платон (Кратил 395е), возможно, прав, произведя имя Тантал от talantatos («самый бесталанный»), образованного от того же корня tla («страдающий» или «стойкий»), что и имена Атлант и Теламон, причем оба эти персонажа были героями культа дуба. Однако talanteyein означает «отвешивать деньги» и может служить указанием на его богатства. Похоже, что Тантал — одновременно и солнце-титан и лесной царь, культ которого из Греции через Крит (поскольку Пандарея называют критянином) достиг Малой Азии в середине второго тысячелетия до н.э., а в конце этого тысячелетия вновь появился в Греции, когда крушение хеттской империи вынудило многих богатых греков-колонистов покинуть свои города в Малой Азии.

5. Когда мифографы свидетельствуют о том, что Тантал был частым гостем на Олимпе, они тем самым признают, что некогда его культ доминировал на всем Пелопоннесе. Хотя пиры, на которые боги приглашали Тантала, никогда не смешивались с пиром, на который он сам пригласил богов, в каждом случае главным блюдом оказывался тот же суп из потрохов, который аркадские пастухи-каннибалы, поклонявшиеся культу дуба, готовили для Волчьего Зевса (см. 38.b).

6. Древний миф разочаровал позднейших мифографов. Они не только сняли с Деметры обвинение в сознательном поедании человеческого мяса и с возмущением отвергли возможность того, что все боги съели все до последнего кусочка на поставленном перед ними блюде, но и предложили сверхрационалистическое объяснение мифа. Тантал, писали они, был жрецом, открывшим непосвященным тайны Зевса. За это боги лишили его жреческого сана и наслали на его сына ужасную болезнь, но хирурги сделали ему множество костных протезов, причем от операций остались шрамы и создавалось такое впечатление, будто его сначала разрезали на куски, а потом вновь собрали в одно целое (Цец. Схолии к Ликофрону 152).

7. Кражу Пандареем золотого пса следует воспринимать так же, как и кражу Гераклом Кербера, что говорит о том, что ахейцы не боялись грозящего смертью проклятия, символом которого был пес, и захватили культовый объект, который был посвящен земле-богине Рее (бабке Тантала) и владелец которого обретал царскую власть. Олимпийские богини, судя по всему, отнеслись к краже Пандареем пса благосклонно, и, хотя пес принадлежал Рее, он сторожил святилище ежегодно умирающего критского Зевса. Поэтому миф указывает не на первоначальное осквернение святилища Реи ахейцами, а на временный возврат предмета поклонения приверженцами Реи.