– Неужели это Бен? – воскликнула Арабелла тоном, выражавшим скорее удивление, чем удовольствие при виде брата.

– Приехал, чтобы увезти тебя завтра домой, – ответил Бенджемин.

Мистер Уинкль побледнел.

– Ты не узнаешь Боба Сойера, Арабелла? – укоризненно осведомился мистер Бенджемин Эллен.

Арабелла грациозно протянула ручку, заметив присутствие Боба Сойера. Жало ревности кольнуло в сердце мистера Уинкля, когда Боб Сойер крепко пожал протянутую ручку.

– Бен, милый, – краснея, сказала Арабелла, – ты... ты не знаком с мистером Уинклем?

– Не знаком, но буду очень рад познакомиться, Арабелла, – ответил с важностью брат.

Мистер Эллен мрачно поклонился мистеру Уинклю, а мистер Уинкль и мистер Боб Сойер искоса взглянули друг на друга с обоюдным недоверием.

Прибытие двух новых гостей и вследствие этого смущение, которое почувствовали мистер Уинкль и молодая леди с меховой опушкой на сапожках, оказались бы, по всей вероятности, весьма неприятной помехой для веселой компании, если бы жизнерадостность мистера Пиквика и добродушие хозяина не проявились в полной мере для всеобщего благоденствия. Мистер Уинкль постепенно снискал расположение мистера Бенджемина Эллена и даже вступил в дружескую беседу с мистером Бобом Сойером, который, подкрепившись бренди, завтраком и разговором, мало-помалу пришел в крайне веселое расположение духа и рассказал с большим увлечением приятную историю об удалении опухоли с головы некоего джентльмена, каковую историю он иллюстрировал с помощью ножа для открывания устриц и четырехфунтового каравая, в назидание собравшемуся обществу. Затем вся компания отправилась в церковь, где мистер Бенджемин Эллен крепко заснул, а мистер Боб Сойер хитроумным способом отвлекал свои мысли от мирских дел, вырезывая свое имя на сиденье церковной скамьи гигантскими буквами длиной в четыре дюйма.

– Ну, что вы скажете о том, чтобы провести часок на катке? Времени у нас хватит, – сказал Уордль, когда воздано было должное солидному завтраку с такими приятными добавлениями, как крепкое пиво и вишневая наливка.

– Чудесно! – воскликнул Бенджемин Эллен.

– Превосходно! – подхватил мистер Боб Сойер.

– Вы, конечно, катаетесь на коньках, Уинкль? – спросил Уордль.

– Д-да... – ответил мистер Уинкль. – Я... я давно не практиковался.

– Ах, пожалуйста, мистер Уинкль, – сказала Арабелла. – Я так люблю смотреть.

– О, это так грациозно! – сказала другая молодая леди.

Третья молодая леди сказала, что это изящно, а по мнению четвертой в этом было что-то лебединое.

– Я был бы счастлив, уверяю вас, – сказал мистер Уинкль, – но у меня нет коньков.

Это возражение было тотчас же отвергнуто. У Трандля нашлось две пары, а жирный парень возвестил, что внизу есть еще с полдюжины, после чего мистер Уинкль выразил крайнее свое удовольствие, с видом, однако, крайне обеспокоенным.

Старый Уордль повел гостей на довольно большой каток, а когда жирный парень и мистер Уэллер отгребли и отмели снег, наваливший за ночь, мистер Боб Сойер приладил свои коньки с ловкостью, показавшейся мистеру Уинклю поистине чудесной, и начал описывать левой ногой круги, вырезать восьмерки, чертить по льду и, ни разу не остановившись, чтобы перевести дыхание, принялся выделывать самые красивые и поразительные вензеля, к величайшему удовольствию мистера Пиквика, мистера Тапмена и леди, которое перешло в подлинный восторг, когда старый Уордль и Бенджемин Эллен, с помощью вышеупомянутого Боба Сойера, стали совершать какие-то таинственные эволюции, названные ими шотландским танцем.

В это время мистер Уинкль, у которого лицо и руки посинели от холода, ввинчивал бурав в подошвы башмаков, надевал коньки острыми концами назад и запутывал ремни в очень сложный узел с помощью мистера Снодграсса, который разумел в коньках, пожалуй, меньше, чем индус. Однако в конце концов с помощью мистера Уэллера злополучные коньки были крепко привинчены и пристегнуты, и мистер Уинкль поднялся на ноги.

– Ну, сэр, в путь, и покажите им, как нужно браться за дело, – сказал Сэм ободряющим тоном.

– Постойте, Сэм, постойте! – воскликнул мистер Уинкль, сильно дрожа и цепляясь, словно утопающий, за руки Сэма. – Как здесь скользко, Сэм!

– Довольно обычная вещь на льду, сэр, – отозвался мистер Уэллер. – Держитесь, сэр.

Это последнее замечание мистера Уэллера непосредственно относилось к проявленному в тот момент мистером Уинклем неудержимому желанию забросить ноги к небу и удариться затылком об лед.

– Это... это... очень неуклюжие коньки, не правда ли, Сэм? – осведомился мистер Уинкль, шатаясь.

– Боюсь, сэр, что не они, а джентльмен неуклюж, – ответил Сэм.

– Ну, Уинкль, идите! – крикнул мистер Пиквик, нимало не подозревая, что дело неладно. – Леди вне себя от нетерпения.

– Сейчас... – с бледной улыбкой отозвался мистер Уинкль. – Иду.

– Представление начинается, – сказал Сэм, стараясь высвободиться. – Ну, сэр, вперед!

– Подождите минутку, Сэм, – задыхаясь, выговорил мистер Уинкль, нежно прильнув к мистеру Уэллеру. – У меня дома есть две куртки, которые мне не нужны, Сэм. Можете их взять, Сэм.

– Благодарю вас, сэр, – ответил мистер Уэллер.

– Пожалуйста, не прикладывайтесь к шляпе, Сэм, – поспешно проговорил мистер Уинкль. – Не отнимайте для этого руки. Сегодня утром, Сэм, я хотел сделать вам рождественский подарок – пять шиллингов. Вы их получите вечером, Сэм.

– Вы очень добры, сэр, – ответил мистер Уэллер.

– Вы только подержите меня сначала, Сэм, хорошо? – сказал мистер Уинкль. – Так, отлично. Скоро дело пойдет у меня на лад, Сэм. Не так быстро.

Мистер Уэллер тащил по льду мистера Уинкля, наклонившегося вперед так, что его туловище согнулось вдвое, по весьма своеобразно и совсем не по-лебединому, как вдруг мистер Пиквик невинно крикнул с другого берега:

– Сэм!

– Сэр?

– Идите сюда, вы мне нужны.

– Пустите, сэр, – сказал Сэм. – Слышите, хозяин зовет! Пустите, сэр.

Сделав энергическое усилие, мистер Уэллер вырвался из рук извивавшегося пиквикиста и при этом сообщил телу несчастного мистера Уинкля сильный толчок. С меткостью, которую не могла бы обеспечить никакая степень ловкости или практика, злосчастный джентльмен ворвался в круг конькобежцев в тот самый момент, когда мистер Боб Сойер выделывал фигуру несравненной красоты. Мистер Уинкль неистово налетел на него, и оба с грохотом рухнули. Мистер Пиквик побежал к ним. Боб Сойер поднялся на ноги, но мистер Уинкль был слишком благоразумен, чтобы проделать нечто подобное на коньках. Он сидел на льду, делая судорожные усилия улыбнуться, но каждая черта его лица выражала страдание.