– Хорошо, но только вначале попросите своего друга вылезти из бочки. Во-первых, ему там ужасно неудобно, а во-вторых, мне кажется, пришла пора снять с нас кандалы. Убий все равно уже не заглянет в трюм.

– Какого друга, ты о чем? От боли совсем свихнулся? – не выдержал испытания молчанием Карвабиэль.

Совер хотел было тоже возразить, но с удивлением заметил, как крышка того самого бочонка, на котором несколько минут назад важно восседал Убий Мадериус, вдруг поползла в сторону.

– Намб, а ты здесь как оказался?! – громким возгласом поприветствовал Карвабиэль появление из бочонка своего командира.

– Не ори! – произнес Намбиниэль почти одновременно с Совером. – Как, как, просто. В городе беспорядки начались, я в порт подался, а тут вижу, эти мерзавцы тебя связанного на корабль тащат. Способ проникновения во вражеский стан потом обсудим. – Эльф воззрился на стоявшего поблизости графа. – Кстати, я тогда очень удивился, что ты живой и здоровый. Я сам твоей смерти не видел, врать не буду, но остальной компании ее наблюдать пришлось, весьма эффектное было зрелище, говорят.

– С распадом мышечных тканей и превращением их в черно-зеленую слизь? – поинтересовался Нивел, приветливо улыбаясь нахмурившемуся, настороженно смотревшему на него эльфу.

Мансоро не ответил. Не отводя глаз от болтавшегося под потолком Нивела, он снял цепь с крюка на потолке и помог пленникам избавиться от оков.

– Мог бы пораньше это сделать, вместо того чтобы в бочонке отсиживаться, – проворчал Карвабиэль, потирая затекшие кисти рук и натертые цепью плечи.

– Не мог, – ответил Мансоро, наконец-то прекратив пожирать недружелюбным взглядом Нивела и посмотрев на своего соратника. – Я и сейчас не уверен, правильно ли поступаю. В море шторм, не самый удачный момент для побега.

– Корабль не потонет, а в трюм пока никто не войдет, – уверенно заявил Нивел, продолжая улыбаться. – Может быть, господин Мансоро будет так добр и освободит и третьего пленника?

Граф Карвол сделал шаг вперед, но рука Намбиниэля властно легла на его плечо.

– Не надо, граф, так он нам не опасен. Вы не представляете, с кем имеете дело!

– Отчего же, – Совер был невозмутим, – господин Мадериус соизволил изложить нам основные вехи недолгого жизненного пути образца под номером семь. – Правда, мне почему-то кажется, что он и сам многого не знает. Нужно заполнить пробелы. – Успокаивающе хлопнув по плечу нервничающего эльфа, Совер спустил Нивела из-под потолка и начал отпирать замки кандалов.

– Остановитесь, граф, если вы его освободите, то я вынужден буду…

– За отсутствием под рукой мечей и иного благородного оружия они скрестили ржавые багры! – рассмеялся граф Карвол, отпирая гвоздем первый из проржавевших замков. – Прекратите переживать, Мансоро. Может быть, парень и был когда-то опасен, но сейчас он просто раненый мальчишка, беспомощнее нас с вами. Он хочет рассказать о себе, почему бы не послушать, или у вас есть иные предложения, чем заняться до окончания шторма? Ну что ж, мы можем усесться друг напротив друга и увлеченно трепаться о своих подвигах, естественно, по большей части привирая да приукрашивая. К тому же хоть я и не служу в имперской разведке, но о деяниях такой известной личности, как вы, мой друг, весьма наслышан. Да и до вас наверняка долетало несколько нелестных отзывов о моей персоне. Видите, как все отлично складывается? Вы обо мне знаете, я о вас многое слышал, а тут что-то новенькое, свеженькое под руку подвернулось. Кроме того, мне очень хочется узнать, что успел натворить мой двойник и куда бросить факел, чтобы этот проклятый манускрипт наконец-то сгорел. – Как, и вы тоже хотите его уничтожить?! – искренне удивился Мансоро такому неожиданному для него повороту событий.

– Одна из главных задач Империи – поддержка порядка на ее огромной территории. Если крестьяне и горожане не будут жить спокойно, а провинциальная знать не прекратит мутить воду, теша свои жалкие амбиции и лелея свои неосуществимые мечты, то могущественное государство за каких-то десять – двадцать лет развалится на множество мелких, нищих, но независимых королевств. Говоря проще, многие провинции постигнет судьба Мурьесы. Первым очередь на мятеж занял ваш родной Сардок. Джабон слишком слаб, чтобы удержать власть, чтобы создать и отстоять свое государство, но достаточно силен, чтобы поднять смуту и устроить многолетнюю резню.

– Знаю, – прервал графа Намбиниэль, которому было весьма неприятно дискутировать на эту тему. – Хорошо, пускай Оно говорит, но это все равно не изменит его участь. Мы должны уничтожить не только древний рецепт, но и «стряпню» мага, пусть даже неудачную!

– «Неудачная стряпня», – медленно, нараспев, повторил Нивел, так же, как и остальные колодочники, потирая кисти рук, хотя это было для него абсолютно излишне. – Что ж, господа, весьма точное определение, если, конечно, беспрекословно верить бреду спятившего мага, но что, позвольте спросить, если эксперимент Убия был не таким уж и неудачным, что, если я и есть Деминоторес, так сказать, полностью доделанный?

Трое мужчин опешили. Их мыслительные процессы в этот миг были парализованы удачно зароненным зерном сомнений. Граф Карвол уже пожалел, что снял кандалы, в которых, возможно, была заключена магическая, сдерживающая чудовище сила. Однако тот, кто так долго прикидывался наивным, добродушным пареньком, не стал обнажать клыков, отращивать длинные когти или иным способом превращать свое худенькое тельце в грозное оружия убийства. Напротив, он был весьма миролюбиво настроен. Усевшись на бочонок, он пару секунд молчал, а потом начал свой рассказ; чрезвычайно интересный, познавательный и очень-очень печальный.

Два паруса захлопали под сильным порывом ветра, приветствуя поднятие своего младшего брата, немного косоватого, но все же родного. Моряки взялись за работу с неохотой, но властный голос Артура, сотрясший воздушное пространство в радиусе ста шагов изысканной бранью с уклоном в морскую тематику, живо призвал к послушанию боявшихся схватки недотеп. Тех же, кто был туговат на ухо, мгновенно вылечили тычки Джер и устрашающий скрежет зубов маленького, свирепого островитянина-людоеда, чью неблагодарную роль взялся играть Пархавиэль. Главное, что делать ему ничего не было нужно, только скалить зубы и переводить оценивающий взгляд с одного на другой кусок «ходячего мяса». Бурная фантазия изнуренных похмельем моряков делала за него остальную работу, рисуя красочные, но чересчур кровожадные картинки гномьих забав.

«Бродяга» начал быстро набирать ход. Рулевые послушались совета Артура и держались точно в хвосте грозной плавучей махины. Благодаря маневру стрелять по ним могли лишь три кормовых орудия, и то после первого залпа, поднявшего фонтаны воды в двадцати метрах перед бушпритом, одно из них окончательно вышло из строя. Выпущенный напоследок катапультой снаряд полетел вверх и при падении чуть ли не разворотил киль собственного корабля. Возгласы разочарованных моряков «Бродяги» внезапно оборвались, сменившись истошным криком «Ложись!».

Обычно Пархавиэль мгновенно реагировал на подобные сигналы, но в этот раз что-то замешкался, то ли сказалась качка, ослабившая организм, а заодно и замедлившая реакцию, то ли Зингершульцо слишком глубоко вошел в роль жестокого тугодума-островитянина, не знавшего, что за зверь такой эта «какапулька» и под каким соусом его едят. Пархавиэль не упал на палубу, а остался стоять, и поэтому собственными глазами увидел, как что-то огромное и жужжащее врезалось в мачту, укоротило ее на одну треть и, срывая верхний парус вместе с поперечными планками, улетело прямо в море, подняв гигантский столб воды, через миг обрушившийся на корабль фонтаном брызг.