«Еще жива…»

Он повернулся и пошел к лестнице.

* * *

Анклав безжизненных был, строго говоря, частью Двора богов. Огромное здание построили у основания плато, и к нему вел длинный крытый спуск.

Сопровождаемый свитой, Жаворонок сбегал по ступеням. Они миновали несколько сторожевых постов, хотя он не вполне понимал, зачем понадобилась охрана в проходе, ответвленном от двора. В анклаве он бывал всего пару раз – в первые недели по возвращении, когда его обязали передать кодовые слова десятку тысяч солдат.

«Наверное, следовало приходить чаще», – подумал он. Но зачем? За безжизненными ухаживали слуги, которые следили за свежестью ихорного спирта, муштровали солдат и… надзирали за всеми остальными занятиями безжизненные – кто их знает, что это было.

Когда они достигли подножия лестницы, Лларимар и еще несколько жрецов изрядно запыхались. Жаворонку, естественно, было все нипочем, благо он находился в превосходной физической форме. В божественности имелись плюсы, на которые он никогда не сетовал. Два стражника распахнули двери резервации. Помещение было, конечно, огромным, рассчитанным на сорок тысяч безжизненных. Для их отрядов выделили четыре похожих на склады участка, к которым вел круговой проход, а середину зала завалили камнями и металлическими грузами, так как безжизненным приходилось поднимать тяжести для сохранения мышечной силы. Отдельная зона предназначалась для медиков, там проверяли качество ихорного спирта и заменяли его.

Они прошли мимо нескольких извивистых коридоров, сооруженных с целью запутать врага, если тот вздумает нанести удар по безжизненным. Затем приблизились к сторожевому посту, расположенному возле большого открытого дверного проема. Жаворонок миновал живых стражей и заглянул внутрь, высматривая безжизненных.

Он забыл, что их держали в темноте.

Лларимар махнул паре жрецов, чтобы подняли фонари. За дверью находилась смотровая площадка. Внизу виднелся пол с шеренгами безмолвных, ждущих своего часа солдат. Они были при полной амуниции и оружии в ножнах.

– В рядах есть прорехи, – заметил Жаворонок.

– Некоторые тренируются, – ответил Лларимар. – Я послал за ними слугу.

Жаворонок кивнул. Безжизненные стояли с открытыми глазами. Ни шевеления, ни кашля. Глядя на них, Жаворонок вдруг вспомнил, почему ни разу не испытал желания вернуться и проверить свои войска. Уж очень большую жуть наводили эти существа.

– Все вон, – распорядился Жаворонок.

– Ваша милость? – встрепенулся Лларимар. – Может, пару жрецов оставите?

Он мотнул головой:

– Нет. Эти слова пребудут со мной.

Лларимар колебался, но в итоге сделал, как было велено.

По мнению Жаворонка, надежного способа сохранить команду в секрете не существовало. Оставить ее при единственном боге было рискованно – если бога убьют, слова утратятся. Но чем больше людей их знало, тем выше вероятность того, что тайну выведают подкупом или пыткой.

Утешало только присутствие Бога-короля. С его мощной биохромой он мог быстрее прочих взломать безжизненных. И все-таки даже ему понадобятся недели, чтобы взять под контроль десять тысяч солдат.

Каждый возвращенный выбирал сам. Можно было поделиться кодовыми словами со жрецами, чтобы те передали их следующему возвращенному, если с богом что-то случится. Когда же бог предпочитал не выдавать их жрецам, он возлагал на себя еще большее бремя. Годами раньше Жаворонок счел этот вариант глупым и посвятил в тайну Лларимара и еще несколько человек.

На сей же раз он понял, что разумнее держать слова при себе. Если удастся, он шепнет их Богу-королю. Но только ему.

– «Печальный итог», – произнес он. – Даю вам новые кодовые слова. – Он помедлил. – «Красная пантера». «Красная пантера». Шагните вправо.

Те безжизненные, что стояли впереди и расслышали, сдвинулись в сторону. Прикрыв глаза, Жаворонок вздохнул. Он отчасти надеялся, что Всематерь побывала здесь первой и уже сменила команду.

Но она не приходила. Он открыл глаза и спустился к солдатам, где снова заговорил, изменяя кодовые слова для очередной партии. Зараз он мог обработать двадцать или тридцать бойцов и помнил, что в прошлый раз процесс занял часы.

Жаворонок продолжил. Он сохранит основные инструкции, чтобы безжизненные подчинились слугам, когда те прикажут тренироваться или идти в лазарет. Внушит второстепенную команду, которой их можно привести в движение и заставить маршировать в те или иные места, как было, когда солдат выстроили вне города для торжественной встречи Сири. И еще одну, чтобы содействовали городской страже.

Но он останется единственным, кто знает главный приказ. Только ему подвластно отправить их на войну. Закончив дела здесь, он двинется дальше и даст окончательную команду десяти тысячам солдат Всематери.

Обе армии перейдут под его контроль. И он займет свое место в самой гуще событий, вольный решать судьбу двух королевств.

Сьюзброн больше не уходил по утрам.

Сири лежала подле него, прижавшись и чуть свернувшись. Он мирно спал, грудь вздымалась и опадала, белое постельное белье окрашивалось россыпью разноцветных лучей, что неизменно происходило в его присутствии. Кто мог знать несколько месяцев назад, где она обретет себя? Не просто замужем за Богом-королем, но и в любви с ним.

Она не уставала этому дивиться. Он был важнейшей религиозной и светской фигурой на всей территории близ Внутреннего моря. Объектом поклонения халландренских Радужных тонов. Существом, которого боялось и кого ненавидело большинство идрийцев.

И он же тихо посапывал рядом. Бог цвета и красоты, с лепным, как у статуи, телом. А Сири? Ни тени совершенства, в этом она не сомневалась. И все же каким-то образом она дала ему нечто нужное. Толику непосредственности. Глоток воздуха без оглядки на репутацию и жрецов.

Она вздохнула, положив голову ему на грудь. За счастье последних ночей придется платить. «Мы беспробудные глупцы, – лениво подумала Сири. – Нам нужно избегать лишь одного: рождения ребенка, которого ждут жрецы. Мы же мчимся прямиком к беде».

Ей было трудно корить себя слишком строго. Она подозревала, что жрецы в скором времени раскусят ее игру. Продолжи она притворяться и дальше, не зачиная ребенка, они укрепились бы в подозрениях или как минимум разочаровались. Сири представляла, что случится, если она и дальше будет увиливать, а они вмешаются.

Чтобы ни замышляли Сири со Сьюзброном, стремясь переломить ход событий, действовать предстояло быстро.

Бог-король шевельнулся, и она изогнулась, чтобы видеть лицо, когда он откроет глаза. Сьюзброн несколько секунд смотрел на нее, гладя по волосам. Их близость поразительно скоро стала уютной и привычной.