Старик некоторое время думал, а потом твердо ответил:

– Нет.

Хью безвольно опустил руки, лишившись последней на-дежды. На него навалилась огромная усталость, и он сам почувст-вовал себя невероятно дряхлым стариком.

– Всю свою жизнь я соблюдал осторожность, – сказал Гринборн. – Там, где другие видели возможность быстро разбогатеть, я видел большой риск и отказывался от соблазна. Твой дядя Джозеф в этом отношении был моей противоположностью. Он часто рисковал – и получал прибыль. Его сын Эдвард был еще хуже. Про вас я ничего сказать не могу, вы недавно приняли руководство банком. Теперь Пиластеры должны расплачиваться за высокую прибыль прошлых лет. Но я не получил никакой доли от этой прибыли, так с какой же стати мне оплачивать их долги? Если я потрачу свои деньги и спасу вас, то неразумный инвестор окажется в выигрыше, а разумный пострадает. Если на такой основе построить всю банковскую деятельность, то зачем вообще помнить об осторожности? Тогда можно идти на любой риск, зная, что в случае неудачи тебя спасут. Но риски существуют всегда. Так дела не ведутся. И банкротства будут всегда. Они позволяют отличить плохих инвесторов от хороших и служат напоминанием об опасности.

Хью и раньше задавался вопросом, рассказывать ли Бену Гринборну, что его сына убил Мики Миранда. Сейчас, задав себе этот вопрос снова, он пришел к тому же выводу: это сообщение только разбередит его старые раны, но никак не переубедит его.

Хью собирался сказать что-то еще в последней попытке повлиять на решение собеседника, но в этот момент в библиотеку вошел дворецкий и сказал:

– Прошу прощения, мистер Гринборн, но вы попросили позвать вас сразу, как только придет детектив.

Гринборн немедленно встал. Он выглядел крайне взволнованным, но вежливость не позволяла ему выйти без объяснений.

– Извините, Пиластер, но я вынужден вас покинуть. Моя внучка Ребекка… пропала… и мы все крайне обеспокоены.

– Приношу свои соболезнования. Надеюсь, вы отыщете ее.

Хью знал сестру Солли, Кейт, но смутно помнил ее дочь, хорошенькую черноволосую девочку.

– Мы надеемся, что с ней не случилось ничего страшного. Возможно, она просто сбежала с неким молодым человеком. Но все равно это неприятно. Еще раз прошу извинить меня.

– Разумеется.

Старик вышел, оставив Хью без всякой надежды на будущее.

Мэйзи иногда казалось, что разрешение от бремени сродни инфекции. Бывало так, что на протяжении многих дней в одной и той же палате лежало много женщин на девятом месяце и никто из них не рожал; но стоило начать стонать одной, как через несколько часов от схваток мучились уже все.

Сегодня как раз был такой случай. Начиная с четырех утра были заняты все повивальные бабки и сестры, но когда они выбились из сил, Мэйзи с Рейчел оставили бухгалтерские книги и сами взяли в руки полотенца с одеялами.

К семи часам вечера суматоха закончилась, и они пили чай в кабинете Мэйзи в компании ее брата и любовника Рейчел, Дэна. Там их и застал Хью Пиластер.

– Боюсь, что у меня крайне плохие новости, – заявил он с порога.

Уловив нотки тревоги в его голосе, Мэйзи поставила чайник и замерла. Хью выглядел таким печальным, будто кто-то умер.

– Хью, что случилось?

– Насколько я помню, вы держите все деньги больницы в моем банке?

Мэйзи вздохнула. Если речь идет только о деньгах, то не такие уж это и ужасные новости.

На вопрос Хью ответила Рейчел:

– Да. Финансовой отчетностью заведует мой отец, но с тех пор, как он стал юристом в банке, свои личные сбережения он держал в вашем банке. Ему было удобно поступить так же и со средствами больницы.

– Значит, и он инвестировал свои деньги в облигации Кордовы.

– Неужели?

– Так в чем дело, Хью? – переспросила Мэйзи. – Ради всего святого, объясни же наконец!

– Банк разорился.

В глазах Мэйзи заблестели слезы – не из жалости к себе, а из жалости к нему.

– Ах, Хью! – воскликнула она.

Она, как никто другой, знала, насколько мучительно он переживает банкротство. Для него это все равно что гибель любимого человека, ведь в этот банк он вложил столько сил и средств. Ей хотелось, чтобы он поделился с ней частью своего горя и тем самым облегчил свои страдания.

– Боже милосердный! – прошептал Дэн. – Не миновать нам паники.

– Все ваши деньги пропали, – мрачно сказал Хью. – Больницу, вероятно, придется закрыть. Мне искренне очень жаль.

Услышав эти слова, Рейчел побледнела.

– Это невозможно! – воскликнула она. – Как могли пропасть все наши деньги?

За нее ответил Дэн:

– Банк не смог расплатиться по долгам. Это и значит банкротство. Когда ты должен людям деньги, но не можешь их им отдать.

Мэйзи вдруг словно перенеслась на четверть столетия в прошлое и увидела отца, молодого и похожего на нынешнего Дэна, который говорил те же самые слова о банкротстве. Значительную часть своей жизни Дэн посвятил защите обычных людей от последствий финансовых кризисов, но пока что так ничего и не добился.

– Может, в парламенте хотя бы сейчас примут твой билль о банках, – сказала она.

– Но куда именно ты дел наши деньги? – не унималась Рейчел.

Хью вздохнул.

– Вообще-то всему виной некоторые поступки Эдварда в бытность его старшим партнером. Он допустил серьезные ошибки и потерял огромную сумму, более миллиона фунтов. Я пытался его удержать, а после старался смягчить последствия, но обстоятельства оказались сильней.

– Я ничего не понимаю! У меня просто в голове это не укладывается! – воскликнула Рейчел.

– Возможно, когда-нибудь вы получите часть своих денег. Но не в ближайший год, это точно, – сказал Хью.

Дэн обнял Рейчел за плечи, но она не успокаивалась:

– И что теперь будет со всеми несчастными женщинами, которые приходят к нам за помощью?

Хью выглядел таким подавленным, что Мэйзи захотелось приказать Рейчел заткнуться.

– Я бы с радостью выдал вам свои личные деньги. Но я тоже все потерял.

– Но что-то же можно сделать? – настаивала Рейчел.

– Я попытался. Я только от Бена Гринборна. Я попросил его спасти наш банк и помочь расплатиться с кредиторами, но он ответил отказом. Его можно понять, у него у самого сейчас несчастье – пропала его внучка Ребекка, сбежавшая с молодым человеком. Как бы то ни было, а без его помощи ничего поделать нельзя.

Рейчел резко встала.

– Лучше мне сейчас повидаться с отцом.

– А я поеду в палату общин, – сказал Дэн.