Я сунул в рот сигарету, закурил, спустился по лестнице и в полутьме остановился перед указателем: «Управляющий. Комната 106». Черт меня дернул смотреть на этот указатель. Целую минуту я простоял перед ним, жуя во рту сигарету.

Повернулся и пошел в конец коридора. На маленькой эмалированной табличке значилось: «Управляющий». Я постучал в дверь.

Стул отодвинулся, зашаркали ноги, дверь открылась.

— Вы управляющий?

— Ну. — Тот же голос, что отвечал по телефону Морнингстару.

В руке пустой грязный стакан. Как будто в нем разводили червей. Долговязый тип с короткими, зачесанными на лоб огненно-рыжими волосами. Длинная узкая голова с худосочными мозгами мелкого жулика. Зеленые глазки под оранжевыми бровями. Большие уши — такие хлопают по ветру. Длинный нос, из тех, что всюду суется. Вышколенное лицо, лицо, умеющее хранить тайны, невозмутимое, как у трупа в морге.

Без пиджака, жилет расстегнут, плетеный ремешок от часов, синие нарукавные резинки с металлическими клипсами.

— Мистер Энсон? — спросил я.

— Двести четвертая.

— Его нет.

— Что ж мне теперь — на уши встать?

— Неплохая мысль, — сказал я. — Каждый день на ушах стоишь, а сегодня что, выходной?

— Ишь ты, — сказал он, — шутник. И стал закрыли, дверь. Потом опять приоткрыл и добавил: — Пойди проветрись. Проваливай. Живо. — Выговорился и опять стал закрывать дверь.

Я нажал на дверь со своей стороны, он — со своей.

Наши лица почти соприкасались.

— Пять долларов, — сказал я.

Подействовало. Рывком распахнул дверь, и мне пришлось быстро шагнуть вперед, чтобы не врезаться головой ему в подбородок.

— Входи, — сказал он.

Такая же комната с креслом-кроватью у стены, все совпадает до мелочей, вплоть до сборчатого бумажного абажура и стеклянной пепельницы. Ярко-желтые стены.

На них для полноты картины не хватало только нескольких жирных черных пауков.

— Садись, — сказал он, закрывая дверь. Я сел. Мы смотрели друг на друга чистыми, невинными глазами перекупщиков подержанных машин. — Пива? — спросил он.

— Не откажусь.

Он открыл две банки, наполнил грязный стакан, который держал в руке, и потянулся за другим, таким же. Я сказал, что буду пить из банки. Он протянул ее мне.

— Десять центов, — сказал он.

Я дал ему десять центов.

Не спуская с меня глаз, рыжий опустил монетку в карман жилета. Подвинув стул, сел, расставив острые колени и уронив между ними свободную руку.

— Очень нужны мне твои пять долларов, — сказал он.

— Дело хозяйское. Целее будут.

— Больно умный. Зачем мне твои деньги? У нас здесь место солидное. Живем тихо, не шалим.

— Это точно. Так тихо, что слышно, как орлы на крыше кричат.

Рыжий широко улыбнулся. Во весь рот:

— Меня не рассмешишь.

— Как и королеву Викторию.

— Не понял.

— Чудес не бывает.

Наш бессмысленный разговор действовал на меня освежающе; грубые, колкие остроты поднимали настроение.

Я достал бумажник и вынул визитную карточку. На ней было написано: «Джеймс Б. Поллок. Компания по возмещению материального ущерба. Выездной агент». Попытался вспомнить, как выглядит этот Джеймс Б. Поллок и где мы встречались. Так и не вспомнил. Вручил карточку рыжему.

Рыжий изучил ее и почесал углом карточки кончик носа.

— Он что, украл деньги? — спросил рыжий, не сводя с меня своих зеленых глаз.

— Драгоценности, — ответил я и махнул рукой. Рыжий задумался. А я тем временем пытался сообразить, обеспокоен ли он. Не похоже.

— Попадаются у нас и такие, — признал он. — Что делать. По нему не скажешь — вроде бы на вид тихий.

— Может, у меня неверные сведения, — сказал я. И стал описывать ему Джорджа Энсона Филлипса, живого Джорджа Энсона Филлипса в коричневом костюме, темных очках, шоколадной соломенной шляпе с желто-коричневой ситцевой лентой. Интересно, куда делась шляпа. В квартире ее не было. Не иначе, как он избавился от нее, посчитав, что шляпа слишком бросается в глаза. Как будто мало светлых волос!

— Ну что, он?

Рыжий с ответом не торопился. Наконец утвердительно кивнул. Зеленые глаза внимательно следили за мной. Визитная карточка в худых, жилистых пальцах скакала по зубам, точно палка по частоколу забора.

— Не думал я, что он жулик, — сказал он. — Черт, да разве их узнаешь! Он вообще живет здесь всего месяц. Будь у него подозрительный вид, мы бы его в два счета выставили.

Я еле удержался, чтобы не рассмеяться ему в лицо.

— Слушай, может, обыщем квартиру, пока его нет?

Он покачал головой.

— Мистер Палермо нас не поймет.

— Мистер Палермо?

— Владелец дома. Живет напротив. Ему принадлежит похоронная контора, это здание и много других. Можно сказать, весь район его. Ты меня понял? — Скривился и моргнул правым веком. — Здесь он хозяин.

— Пусть себе хозяйничает на здоровье, пусть покойников обряжает, а мы пойдем обыщем квартиру.

— Не зли меня, — отрезал рыжий.

— Очень я тебя испугался. Пойдем, говорю, обыщем квартиру. — Я швырнул пустую банку из-под пива в мусорную корзину, попал, но она выпрыгнула обратно и покатилась по полу.

Внезапно рыжий вскочил, расставил ноги, потер руки и прикусил нижнюю губу.

— Ты что-то, помнится, говорил о пятерке, — сказал он потягиваясь.

— Мало ли что я говорил. Передумал. Пойдем обыщем квартиру.

— Еще хоть раз повторишь… — Его правая рука скользнула к губе.

— Если ты собираешься вытащить пистолет, то имей в виду, мистер Палермо тебя не поймет.

— Плевать я хотел на мистера Палермо! — зарычал он, внезапно придя в ярость и густо покраснев.

— То-то мистер Палермо обрадуется, когда узнает, как ты о нем отзываешься.

— Слушай, — процедил рыжий, опустил руку и угрожающе качнулся в мою сторону. — Слушай. Решил я выпить пару банок пива. Ну три. Пускай дюжину. Какого черта? Сижу себе, никого не трогаю. Денек выдался отличный. Думал, и вечер такой же будет, а тут ты. — Он сокрушенно махнул рукой.

— Пойдем обыщем квартиру, — повторил я.

Он выбросил вперед крепко сжатые кулаки. Потом вдруг широко раскинул руки и растопырил пальцы. Сильно сморщил нос.

— Только ради дела, — сказал он. Я раскрыл рот.

— Молчи! — завопил он.