Как и все эдвардианские войны, война за трон Кастилии оказалась страшно дорогой. Черный принц, прибыв в герцогство в 1363 году, уже успел обложить Аквитанию серией непопулярных fouages («подымная подать»), что не способствовало сплочению его нового герцогства и охладило теплый прием, каким поначалу встретили его правление. В 1366 году он бесстрашно согласился взять на себя все затраты по вторжению в королевство Педро и по изгнанию французов. В обмен Педро отдал двух своих дочерей, Констанцию и Изабеллу, в качестве обеспечения расходов на военную экспедицию, составивших 276 000 фунтов. (Девушки позднее выйдут замуж за братьев Черного принца, Джона Гонта и Томаса Вудстока.) Но принцу следовало бы задуматься, есть ли у такой маленькой и бедной страны, как Кастилия, средства, достаточные, чтобы покрыть свою долю расходов.

Кампания началась многообещающе. Пока собиралась армия, 6 января 1367 года принцесса Джоанна родила Черному принцу второго сына. Мальчик появился на свет в Бордо и получил имя Ричард в честь Ричарда Львиное Сердце, славного сына Аквитании. На его крестины собрались те, кого кентерберийский хронист Уильям Торн назвал тремя «волхвами»: король Педро Испанский, король Майорки Хайме IV и армянский царь. Три короля при дворе и ребенок, рожденный в крещенский сочельник, – это посчитали знаком, что мальчику уготованы великие свершения, и благоприятным началом сезона военных кампаний для его отца.

Через несколько месяцев принц одержал третью и в некоторых отношениях величайшую победу в своей военной карьере, в битве при Нахере. Вместе с братом, Джоном Гонтом, принц Эдуард повел армию гасконцев и наемников через Пиренеи вниз, мимо Логроньо, к берегам реки Нахерильи, где ждал его Энрике Трастамара.

Принц по-прежнему был на пике своей военной формы, а в битве при Нахере ему помогла и некомпетентность Энрике Трастамары. Кастилец проигнорировал письмо Карла V, настойчиво предупреждавшего его об опасности столкновения с англичанами, в армии которых, как писал французский король, воюет «мировой цвет рыцарства». Так оно и было. Объединенными силами гасконских вассалов и английских солдат командовали прославленные командиры: сэр Джон Чандос, Стефан Кушингтон и пуатевинский дворянин Жискар д'Англ. Спускаясь с Пиренеев к месту битвы, Черный принц посвятил в рыцари еще 200 своих соратников.

Когда эти рыцари, спустившись с гор, внезапно появились перед ним, Энрике Трастамара запаниковал. Вместо того чтобы уклониться от битвы, он занял оборонительные позиции у реки Нахерилья и приготовился к бою, против которого Карл V так настоятельно его предостерегал. Рано утром 3 апреля английские части застигли Энрике и Дюгеклена врасплох, атаковав их с левого фланга, и устроили полный хаос. Под уже традиционным огнем из длинных луков и яростными атаками спешившихся латников франко-кастильские силы дрогнули, а затем кавалерия загнала их в реку. Как минимум 5000 человек со стороны Энрике утонули или были убиты. Энрике бежал, спасая свою жизнь, но Дюгеклена удалось схватить, а вместе с ним почти всех аристократов франко-кастильской армии.

Это был еще один славный триумф английского принца в битвах с французской армией. Тактически это была лучшая из побед Черного принца, пусть в этот раз его блистательные заложники и не могли сравниться с теми, что были захвачены при Пуатье в 1356 году. В гуще битвы Черный принц еще раз показал себя умелым, безжалостным и храбрым воином.

Но, если военная победа была полной и блестящей, политические и личные последствия битвы при Нахере оказались чуть ли не катастрофическими. Хотя Педро Жестокий вернул себе трон, он не смог собрать денег, чтобы заплатить Черному принцу за помощь. Черный принц фактически обанкротился, а гасконские лорды давили на него, требуя оплаты своих услуг. Даже продав драгоценности Педро и получив выкуп за ценных заложников, взятых при Нахере, не удавалось покрыть военные расходы.

Хуже того, английскую армию подкосил зной южного лета. Инфекции и болезни, в том числе повальная дизентерия, пронеслись по ее рядам и сопровождали воинов на обратном пути в Бордо, куда они отправились в конце длинного лета 1367 года.

Хвори мучали богатых так же тяжко, как и бедняков. Где-то в Нахере Черный принц подхватил серьезную болезнь – возможно, малярию или, что более вероятно, водянку, которая то и дело приковывала его к постели на протяжении оставшейся жизни. Когда принц вернулся в Гасконь, священник прочел проповедь, сравнивая его с Сыном Божьим. «Никто не должен даже величайшего принца превозносить так прямо в глаза, – вспоминал Эдуард позже, когда болезнь сотрясала его тело. – Фортуна может предать его в любой момент и все его славные деяния будут забыты и превратятся в ничто».

Так оно и оказалось. От болезни, которую он подхватил в Иберии, Черный принц никогда окончательно не оправится. Двойной удар, нанесенный пошатнувшимся здоровьем и банкротством принца, стал губительным для правительства Аквитании и в целом для положения Англии во Франции. Педро Кастильский удержался на троне, но Черному принцу он за это не заплатил ни пенни. Хотя за ценных заложников вроде Дюгеклена удалось получить крупные выкупы, по сравнению с огромным долгом это были жалкие крохи. Единственным выходом Черному принцу показалось решение обложить Аквитанию очередными неподъемными fouages. Этим он настроил против себя местных вельмож, и в 1368 году они пожаловались на Черного принца Карлу V, как «сюзерену герцога и всего герцогства Аквитания». Апелляция по сути представляла собой не слишком замаскированное требование к Карлу возобновить войну с Англией на французской территории. В конце 1368 года у границ Аквитании скопились французские войска. Весной 1369 года сотни городов присоединились к апелляции против власти Плантагенетов, и крупные области герцогства перешли к Франции.

Тем временем в Кастилии собрался с силами Энрике Трастамара. В марте 1369 года он убил своего братца Педро, заколов его кинжалом в палатке после битвы при Монтелье. Вскоре после этого Энрике и Карл подписали совместный договор, который позволял крупному военному флоту ходить у берегов Гаскони. Паника охватила не только прибрежные гасконские города, но и южное побережье Англии, где ощутили новую угрозу со стороны Атлантики и Ла-Манша. Пришло болезненное осознание бесплодности кастильской кампании Черного принца, а сам он был слишком болен, чтобы собрать новые силы и защитить свою землю от усилившейся Франции. В 1370 году он готовился отбыть во Англию; совершенно сломленный, принц вернулся домой в январе 1371 года.

Одновременно с ним Англии достигло известие, что Плантагенеты лишились одного из братьев. Лайонел Антверп, герцог Кларенс, как и все принцы до него, нашел свою задачу по внедрению в Ирландии английского закона и порядка совершенно непосильной. Его жена скончалась в 1363 году, а в 1366 году он отказался от укрощения Ирландии, признав задачу безнадежной. Эдуард III устроил для него новый брак, сугубо корыстную сделку: герцог женился на 13-летней Виоланте Висконти, наследнице Павии и представительнице знаменитой династии Висконти – воинственных властителей Милана, грозы соседних итальянских городов-государств. Лайонелу и Виоланте организовали пышное венчание в Миланском кафедральном соборе, а свадьбу, не скупясь на расходы, праздновали еще несколько месяцев. Говорят, что среди гостей на одном из шикарных обедов, устроенных молодоженами, был и поэт Петрарка. Но жизнь на широкую ногу не пошла Лайонелу на пользу. Через несколько месяцев он скончался.