Спросила и почувствовала, как сердце непроизвольно замерло, точно от ответа Конрада зависело, биться ему дальше или нет.

— Нет, Тина, с чего ты взяла?

Она пожала плечами и едва заметно улыбнулась.

— Чем занимаешься?

— Работаю в компании отца.

— Вы помирились? Я очень рада!

Они разговаривали как знакомые, но чужие люди, и Тине стало грустно. Грустно, хотя она и убеждала себя, что теперь надеяться нечего. Время для создания счастья упущено, и ничего с этим сделать нельзя.

Подъехали к приюту. Конрад шел быстро, Тина едва поспевала за ним.

Сестра Беатрис, к счастью, была у себя. Она с недовольным видом смотрела на ворвавшегося в кабинет мужчину.

— Что вам нужно?

— Я пришел забрать свою дочь, Мелиссу О'Рейли! Хочу избавить вас от дьявола в образе ребенка!

Его глаза сверкнули, а сестра Беатрис метнула полный укора взгляд на стоявшую рядом с Конрадом Тину.

— Не сегодня, — сухо произнесла она. — Девочка наказана за серьезный проступок, и срок наказания не истек. Потом вы должны доказать, что Мелисса ваша дочь.

— Подтверждения мисс Хиггинс недостаточно?

— Нет.

— А цвета моей кожи?

Губы монахини презрительно скривились.

— Если вы, — сказал Конрад, — немедленно не приведете моего ребенка, я сам найду место, где ее держат, и вырву из этой тюрьмы. Я вытряхну из вас душу и разломаю все эти стены — потом пусть со мной делают, что хотят!

— Теперь я вижу, что Мелисса ваша дочь! — гневно произнесла монахиня. — Что ж, забирайте ее — весь приют вздохнет с облегчением. И Святая Маргарита не благословит ее, клянусь!

— Мне это безразлично. Прикрываясь именем святой, вы мучаете детей!

— Вы еще не знаете, что это за ребенок!

— Какая бы ни была — она моя дочь!

Привели девочку. Конрад присел перед нею и взял окоченевшую ручку Мелиссы в свою. Тине, глядя на это, захотелось плакать.

— Мелисса… Родная моя девочка. Я твой отец! — Она отшатнулась и вырвала руку.

— Я приехал забрать тебя домой, дорогая. У тебя будут игрушки, красивые платья и своя комната. Больше никто никогда не ударит тебя, не накажет. Я буду любить тебя, обещаю!

Потом вдруг обнял ее и прижал к себе.

— Прости, что я не пришел раньше и тебе пришлось столько пережить!

Все присутствующие были растроганы этой сценой — даже сестра Беатрис, казалось, смягчилась. Мелисса, удивленная, испуганная, по-прежнему молчала. Ее отец? Она почему-то боялась этого человека и не хотела никуда ехать. Она не верила в счастливые перемены, может быть потому, что в ее жизни их еще не было. Ни одной. Девочка плохо подчинялась приказам старших и отвечала дерзостью на дерзость сверстников. Зачастую ее действия носили неосознанный характер — она поступала так или иначе потому, что по-другому поступать не могла. Сестра Констанция случайно оставила на столе свое кольцо, и Мелисса взяла его, потому что оно ей понравилось, потому что ее просто потянуло это сделать: она не думала о последствиях. Она никого никогда не любила — ни себя, ни других, и ее никто не любил. Монахини относились к ней как к существу второго сорта из-за ее оливковой кожи и слишком черных волос, и это отношение передалось детям. Им жилось нелегко, и свою боль они вымещали на Мелиссе. Со временем девочка поняла две вещи: она не похожа на остальных и должна уметь от них защищаться. Она плохо училась, была невнимательна, зачастую не могла ответить на простейший вопрос, и почти на каждом уроке ее били хлыстом по рукам. Монахини считали Мелиссу безнадежно-тупой — девочка всегда сидела за самой последней партой и к восьми годам едва умела читать.

Мелисса не знала, что такое отец и мать, как не понимала, что значит любить кого-нибудь. Она не научилась ни быть благодарной, ни сострадать, умела только защищаться и находилась в постоянной готовности отражать нападение. Оружием служил и язык, и кулаки. Она умела лгать, глядя в глаза собеседнику, знала бранные слова и могла драться исступленно, до крови.

Случалось, в приют приезжали люди и забирали приглянувшегося ребенка: в таких случаях девочки из кожи вон лезли, чтобы понравиться. Мелисса в этом участия не принимала — она смутно догадывалась, что ее все равно никто не захочет взять, а если возьмет, то вскоре вернет обратно. У девочки не было игрушек и вещей, принадлежавших лично ей. Однажды на Рождество в приют привезли подарки, и дети, зная от монахинь о том, что каждый получит что-нибудь, восхищенно перешептывались между собой. Подарки достались всем, всем, кроме Мелиссы. Почему — никто не знал, никто этого не заметил, и никто не подумал поделиться с нею. Она весь вечер скрывала обиду, держалась в стороне от общего веселья, а ночью отчаянно и громко разрыдалась, переполошив всех. И ее опять наказали.

Девочку часто запирали в холодной темной комнате, потому по ночам ее, случалось, мучили кошмары. Наказанных кормили намного хуже, чем остальных, и Мелисса постоянно недоедала.

Она была несчастнейшим ребенком, который не имел ничего, а между тем одному ее дедушке принадлежала богатейшая судовладельческая компания Америки, другому — немалая часть австралийского капитала, ее отец имел солидный счет в банке, собственный дом, экипаж и прислугу.

Мелисса молчала. Она не знала, что сказать этому человеку. Был ли он добрым или злым? Он казался ей чужим, как и все остальные люди.

Когда Конрад привез ее к себе домой и служанка Дилис подала обед, девочка сначала не смела притронуться к еде, а после, не выдержав, набросилась на то, что было в тарелке, и ела быстро, жадно, много, руками хватая куски.

Потом ее вымыли и уложили спать. Тина стояла на пороге. Она, по просьбе Конрада, поехала с ними и до сих пор оставалась здесь.

— Мне пора домой, — сказала она, — уже поздно.

— Да, — отвечал Конрад, — поезжай, Тина. Я дам тебе свой экипаж. Спасибо за все!

— Я рада, что смогла помочь.

Конрад как-то странно смотрел на женщину — казалось, он не хотел расставаться с нею.

— Тина! У тебя завтра есть свободное время?

— Да, а что?

— Съезди со мной за одеждой и игрушками для Мелиссы. Я мало что в этом понимаю — ты мне поможешь.

«Попроси свою подругу», — хотела сказать Тина, но ответила:

— Хорошо, Конрад.

— Я заеду за тобой.

Он проводил ее до экипажа и вернулся в дом. Он был ошеломлен и одновременно несказанно обрадован. Его дочь жива, она нашлась и будет жить вместе с ним! Он избавит ее от тьмы невежества и страха, и она будет счастлива!

Минуло три месяца, и за это время многое изменилось.