Сегодня у нас появилась возможность использовать более продвинутые и точные научные методы для изучения воздействия скандинавских поселенцев на окружающую среду в североатлантических колониях. В Гренландии «экологический след», оставленный колонистами на местности, прослеживается и в археологических данных. Согласно подсчетам, до 5 % флоры Гренландии имеет скандинавское происхождение — эти растения были завезены поселенцами и распределились по окружающим их жилища пастбищам.

Гренландские скандинавы, безусловно, демонстрировали все признаки скандинавской идентичности, но, как и на Фарерских островах и в Исландии, эти сигналы имели ряд местных особенностей, возникших под влиянием окружающей среды. Например, здесь прослеживается довольно высокий уровень грамотности — рунические надписи сравнительно более распространены, чем где-либо еще в мире викингов, а область их применения гораздо шире. На некоторых предметах есть знаки собственности — например, в районе Ватнахверфи найдена лопата с надписью «Гуннар владеет» и веретено со словами «Сигрид сделала». Хотя сами по себе эти надписи довольно обыденные, они говорят о широком распространении рунической письменности в быту и о большом значении быстрой и точной коммуникации. Надписи из позднескандинавской Гренландии свидетельствуют о существовании развитого культа Девы Марии — ее имя находят на предметах повседневного обихода, например пряслицах. Возможно, это была некая разновидность фронтирной религии, из тех, что иногда пускают в сознании переселенцев неожиданно глубокие корни.

В отличие от норвежских городов, таких как Берген и Ставангер, где в средневековых слоях сохранилось множество рунических надписей, в Гренландии почти нет надписей, напрямую связанных с торговлей. Однако обилие счетных палочек указывает на то, что гренландцы, по-видимому, уделяли много внимания подсчету, предположительно, различных товаров и продуктов. Нельзя не почувствовать стоящую за этим навязчивую мысль, стремление людей снова и снова убедиться, что им хватает всего для жизни.

Жизнь в Гренландии, как и в других североатлантических колониях, была суровой и иногда короткой. Очевидно, людям порой приходилось выживать, имея в своем распоряжении абсолютный минимум средств. На площадке GUS можно видеть, как земля в окрестностях усадьбы постепенно истощалась из-за чрезмерной эксплуатации. О горьких реалиях крестьянской жизни рассказывают тонкие слои почвы, накапливающиеся внутри построек и содержащие в себе экологические следы окружающей среды. Тщательный анализ показал, что обитатели GUS почти наверняка умерли от голода в своих домах. Данные отражают кратковременный, но очень значительный рост численности падальных мух, на короткое время проникших внутрь. Тел умерших в GUS не нашли — очевидно, кто-то забрал их позднее. Как отметил работавший на этой площадке эколог-аналитик, в Гренландии три выпавших подряд неудачных года могли подкосить даже самую зажиточную ферму.

Суровые условия, тяготы и опасности жизни на окраинах Северной Атлантики сами по себе могут служить гораздо более правдоподобным объяснением необычайных морских путешествий и открытий, чем якобы присущая скандинавам от природы тяга к приключениям. Фарерские острова, Исландия и Гренландия были обнаружены по чистой случайности людьми, чьи корабли сбились с курса в плохую погоду, — никто из них не устремлялся просто так к далекому горизонту. Также важно помнить, что многие из этих путешественников бесследно пропадали в море и их никогда больше не видели. О них не писали в сагах — они выходили в воды Атлантики и исчезали из истории. И, судя по шокирующе лаконичным (на взгляд современного человека) упоминаниям в сагах, такие потери считались естественной частью морской жизни. Процитируем «Сагу о гренландцах»:

Любопытство и сила необходимости сыграли свою роль в самом, пожалуй, известном эпизоде из истории диаспоры викингов: первой встрече европейцев с коренными жителями Северной Америки. Текстовые источники по этому вопросу крайне немногочисленны — только две уже упомянутые саги, в которых содержится масса подробностей, но вместе с тем и масса противоречий. Хотя обе саги рассказывают похожую историю, в ряде аспектов они различаются. Например, в «Саге о гренландцах» говорится, что Северную Америку первым увидел Бьярни Херьольфссон (сын местного старейшины из Херьольфснеса) в 986 году, когда его корабль попал в шторм на пути в Гренландию, а «Сага об Эйрике Рыжем» утверждает (пожалуй, неудивительно для семейной саги), что ее обнаружил Лейф Эйрикссон, возвращаясь из Норвегии. В обеих сагах эти первые наблюдения повлекли за собой дальнейшие попытки исследования новооткрытых земель.

В каком-то смысле путешествия в Винланд были малозначительными событиями — в них участвовало всего несколько кораблей и пара сотен человек, и нет никаких оснований предполагать, что истории об этих путешествиях имели для скандинавов какую-то ценность, кроме нарративно-эпической. (О том, что они все же были популярны, говорят не только саги, но и тот факт, что память о путешествиях хранилась веками.) Однако они отмечали кое-что еще: уникальный момент в истории человечества, когда популяции, сотни тысяч лет назад устремившиеся из Африки на запад и на восток, наконец снова соединились, завершив полный цикл расселения по всему земному шару. На этой истории стоит остановиться подробнее.

В сагах заселенный скандинавами североамериканский регион называется Винланд, «земля виноградных лоз», поскольку поселенцы обнаружили там дикий виноград. Путь к Винланду описан в текстах: сначала нужно плыть на север вдоль западного побережья Гренландии, оставить далеко позади Западное поселение, затем повернуть на запад и два дня плыть по открытой воде. Согласно сагам, достигнув дальнего берега, скандинавские первооткрыватели повернули на юг, сначала миновали землю плоских камней (под названием Хеллуланд — вероятно, Баффинову Землю) и землю с густыми лесами (Маркланд — вероятно, Лабрадор). Описание бесконечных пляжей с ослепительнобелым песком также соответствует этому направлению. Винланд, в сагах выступающий центром скандинавской активности, находится к югу от Хеллуланда и Маркланда, но где именно, неясно — именно здесь два текста расходятся наиболее существенным образом.

В современных популярных представлениях плавания в Винланд в первую очередь связаны с именем Лейфа Эйрикссона (Лейфа Счастливого), однако обе саги ясно дают понять, что главными исследователями этих мест была супружеская пара — Торфинн Карлсефни и Гудрид Торбьярнардоттир.

В «Саге об Эйрике Рыжем» Лейф открывает Винланд, но не пристает к берегу. К новой земле отправляется только одна экспедиция на трех кораблях под руководством Торфинна — 140 (или 160) человек из числа родственников и вассалов Эйрика Рыжего, в том числе брат и сестра Лейфа. В Винланде они основывают два отдельных поселения — одно в месте под названием Страумфьорд, где группа провела зиму, и второе в месте под названием Хоп, которое, кажется, просуществовало дольше. Здесь они сталкиваются с коренными народами; в текстах их называют skraelingar, скрэлинги — уничижительный термин, означающий нечто вроде «дикарей». После настороженной первой встречи местные жители во множестве возвращаются и начинают торговать со скандинавами, но затем пугаются привезенного ими быка — они никогда не видели подобное животное. Очевидно, после этого отношения резко ухудшаются: через некоторое время разбежавшиеся коренные жители снова приходят и нападают на скандинавский лагерь. Положение спасает сестра Лейфа, Фрейдис, которая схватила меч одного из убитых и обнажила грудь, что, согласно саге, так испугало нападавших, что они отступили. Далее следует череда запутанных эпизодов, рассказывающих о новых убийствах коренных жителей и смерти брата Лейфа от их рук, внутренних распрях между скандинавами и продолжительном путешествии обратно в Гренландию. Мечта о Винланде забыта. В «Саге об Эйрике» регион описан довольно неопределенно и внутренне непоследовательно с географической точки зрения. Его северной границей якобы служит мыс, который в саге называется Кьярларнес, но в том же тексте говорится, что некоторые скандинавы хотят искать Винланд к западу от этого места.