— Возможно, — медленно произнесла она, — возможно, есть способ, но я ничего не обещаю вам, господин. Я говорю только о возможности. Вы поняли меня? Это всего лишь слабая надежда, и ничего больше.

— Поделитесь со мной, — умоляюще попросил он.

— Нет, — ответила она. — Я должна сначала подумать, а своими мыслями я не делюсь ни с кем. Надеюсь, вы поймете меня. Я не могу раскрыть план своих возможных действий до тех пор, пока не буду уверена в том, что добьюсь успеха.

— Конечно, — согласился он, — я понимаю это. — И улыбнулся в первый раз.

Эстер Кира снова подумала, что он самый великолепный мужчина из всех когда-либо виденных ею.

— Где вы остановились, господин?

— Вы сможете найти меня во дворце английского посла, — сказал он. — Моя жена состояла под опекой английской королевы, когда мы поженились, и ее величество очень любит Эйден. Поскольку в этом деле королева тоже заинтересована, посольство оказывает мне помощь.

— Если ваша королева так заинтересована, почему она сама не обратилась к Сиятельной Порте? — спросила Эстер Кира.

— Думаю, вы знаете ответ на этот вопрос, — ответил Конн. — Для Англии важна торговля с Левантом, чтобы противостоять влиянию Испании в Новом Свете. Торговля — источник жизненной силы моей страны. Как бы ни любила Елизавета Тюдор Эйден, она не будет рисковать из-за одного человека торговыми договоренностями, важными для всей страны.

Эстер Кира кивнула.

— Постарайтесь, — предупредила она, — чтобы ваши люди вели себя в городе осторожно. Султану известно практически обо всем. Повсюду шпионы. Шпионы султана, его матери, матери его наследника, его других фавориток, шпионы визиря, не говоря уже о шпионах из тех стран, которые являются соперниками вашей Англии. Не доверяйтесь никому и не привлекайте к себе внимания, чтобы султан не узнал настоящей причины вашего пребывания здесь. Я свяжусь с вами тогда, когда буду знать, возможно ли то, что я задумала, или нет. Лучше, если вы на короткое время уедете из Стамбула, чтобы поискать товаров где-нибудь еще. Переплывите Мраморное море, съездите в Бурсу за шелком. Это недалеко, и поездка ваша будет выглядеть так, как будто, кроме торговли, вас ничто не интересует. Мне потребуется по меньшей мере неделя или даже больше, прежде чем я узнаю, сработают ли мои задумки.

— Мы сделаем так, как вы говорите, — согласился он. Ему действительно лучше уехать из Стамбула, иначе в голову полезут мысли о взятии штурмом дворца султана.

— Хорошо! — воскликнула Эстер Кира. — Вы проявляете здравый смысл, хотя понимаю, что это нелегко. Теперь, если кто-то спросит вас, зачем вы приходили повидаться со мной, скажете, что ваша семья связана с моей банковскими делами.

— Конечно, — согласился он, — ведь это так и есть, не правда ли?

Она закудахтала в пронзительном смешке.

— Итак, господин, — сказала она, — вы поняли, что обмануть легче, если говорить правду? Я думаю, вы опасный человек.

— А вы, — ответил он с улыбкой, — ничуть не лучше, Эстер Кира. Вы прикрываетесь слабостью, приписываемой вашему полу, но вы сильный старый паук, который непоколебимо сидит в центре прочной паутины. Вы держите все под своим контролем.

— Я вынуждена делать это, — сказала она, став серьезной, — ведь я самая презираемая в этом мире — одновременно и женщина, и еврейка.

— Разве Иисус был не евреем? — спросил он, вставая с подушек.

Она медленно кивнула, и их понимающие взгляды встретились.

— Вы получите известие от меня, лорд Блисс, — сказала она.

— Благодарю вас, мадам, — чопорно ответил он, — а сейчас прощайте.

Она смотрела, как он выходил из комнаты, как за ним закрылась дверь. Он сильный человек, несмотря на молодость. Она не сомневалась, что, если не сработает ее план, он найдет какой-нибудь другой способ освободить свою жену, даже если для этого нужно будет перевернуть вверх тормашками Оттоманскую династию. Он понравился ей, и она начинала понимать, почему в душе Марджалла все эти месяцы скорбела о нем. Бедная Марджалла! Хотя она не видела девушку в течение последних нескольких дней, она встречалась с Сафией и узнала, что этой ночью вдова Явид-хана будет отдана на потеху султану. Покорится она или будет бороться против своей участи? Эстер Кира беспокоилась за свою молодую подругу.

Дверь в комнату отворилась, и вошла Рашель, правнучка Эстер, красивая девушка лет четырнадцати.

— Бабушка Эстер, — сказала она ласково, — солнце уже почти село. Пришло время зажигать свечи. Семья ждет.

— Помоги мне, дитя. Я не должна опоздать и прогневить Господа, ведь скоро мне понадобится его помощь в одном небольшом деле.

— Имеет ли это отношение к красивому господину, который только что вышел от вас? — спросила Рашель, помогая прабабушке встать.

Эстер Кира хмыкнула.

— Ты не должна задавать таких вопросов, дитя, как не должна признаваться в том, что так наблюдательна.

Не говори лишнего, Рашель. Сколько раз я просила тебя об этом?

— Но если я не буду задавать вопросов, бабушка, как же я смогу чему-нибудь научиться? — возразила Рашель.

— Есть вопросы и есть вопросы, — сказала Эстер Кира. — Пошли, дитя. Закат близок! — И она торопливо пошла из комнаты с проворством, удивительным для такой старой женщины.

— Закат, — сказала Рашель, — и вскоре какая-нибудь счастливая девушка отправится к султану. Если она умна, ее будущее обеспечено, если же она глупа, ее отправят в Старый Дворец, где живут неудачницы. На ее месте я бы вела себя по-умному.

(Эстер Кира остановилась и, повернувшись, посмотрела на правнучку.

— Бог не допустит, чтобы ею оказалась ты, дорогое дитя!

— Но стать возлюбленной султана — это такое счастье!

— Какое счастье! — сказал главный евнух. — Тебе необыкновенно повезло, Марджалла. — Он передал ей небольшой сверток, завернутый в кусок золотой парчи и перевязанный ниткой розового жемчуга. — Это одежды, которые надевает женщина, когда предстает перед повелителем в первый раз. Ты должна переодеться, и я сам провожу тебя к султану.

Эйден уставилась на небольшой сверток в молчаливом протесте. Она знала, что должна развернуть его, и тем не менее ее не интересовало его содержимое. Какое это имеет значение? Стоявшие вокруг нее Джинджи, Марта и девушки с нетерпением наблюдали за ней. Глубоко вздохнув, она развязала нитку жемчуга и развернула материю. Перед ней оказалось традиционное голубое с серебром одеяние, которое надевали женщины, впервые входящие в спальню своего хозяина и повелителя. Она безразлично посмотрела на него и передала Марте.

— Обычно, — тихо сказал Ильбан-бей, — этот сверток перевязан позолоченной лентой. Ты еще не побывала в постели султана, а он уже посылает тебе подарки, Марджалла. Неразумно относиться с пренебрежением к его знакам внимания.