– А разве друзья могут пожирать друг друга? – спросил Бич.

– Все бывает, – подала голос Деора. – К тому же тот, кого ты считаешь врагом, скорее всего и тебя считает врагом. Вы на равных. Людоедство возможно в любом лагере.

– Не могу согласиться, но и спорить тоже не буду, – рассмеялся Юайс. – Пойдемте. Теперь не имеет смысла отпускать наших друзей вперед. До выхода остались две лиги.

– А где эти девять мертвых? – прошептала Гаота.

– Тайс использовал их тела как топливо для костра, – ответил Юайс. – Он был здесь зимой. Ему приходилось нелегко.

Гаота закрыла глаза и подумала, что она и раньше вздрагивала, когда встречала седого ключника на первом подвальном ярусе возле заиндевевших дверей ледников, а теперь тем более будет трястись от страха. Невозможно представить себе, как старик Тайс разводил огонь из высохших человеческих останков и, возможно, варил на этом огне себе кашку. Потом звякал ложкой, а в огне отсвечивал огненными глазницами чей-то череп.

– Теперь время остановиться, – сказал Юай через полчаса. – Глаза должны привыкнуть. Как после долгого голода нельзя сразу набрасываться на еду, так и после полной темноты не стоит сразу выбегать на поверхность. Руот пока проверит, что там снаружи.

Гаота прищурилась и вдруг поняла, что глубокая серая мгла, в которой шевелятся силуэты ее спутников и время от времени посверкивают их глаза, теперь уже происходит не от ее усилия, а посветлела сама по себе. Мрак в пещере перестал быть кромешным.

– Кстати, – продолжил Юайс, – это касается и тех, кто умеет видеть в темноте.

– Ты видела в темноте? – вытаращила глаза Дина. – Гаота! Почему не сказала?

– Я думала, что у всех глаза привыкли, – пожала плечами Гаота. – Да и что я видела? Вот как сейчас, не лучше.

– Мне бы хватило, – задумался Бич. – А то я часть пути вообще прошел с закрытыми глазами. А чего? Мерзнут же глаза-то. Закрыл – и иди.

– Да, – поежилась худенькая Дина, которая на привалах мерзла больше других и именно ее Пайсине приходилось обнимать чаще всего, – я теперь не скоро отогреюсь.

– А я и сейчас ничего особого не вижу, – проворчала Йора. – Месиво какое-то перед глазами.

– На воздух хочу, – вдруг произнес Джор. – К солнцу, у ветру, к дождю. Дождь идет.

– Дождь? – не понял Юайс.

– Дождь, – послышалось от появившейся впереди тени голосом Руота. – В горах идет дождь. Опасности нет. Хотя в лесу как будто неладно…

Перед самым выходом потолок пещеры снизился, и подземным путешественникам сначала пришлось наклониться, а потом и встать на четвереньки. Зато на выходе Гаота сразу поняла, почему эта пещера была промыта с этой стороны гор, и отчего вода проникает в нее лишь раз в году. Выход из пещеры был почти неприметен, скрываясь под вросшим в склон горного распадка огромным осколком скалы. Чуть выше сползал язык ледника, из которого выбегал поток холодной воды, а чуть ниже, устремляясь вниз по склону, он уже гремел в каменных воротах, образованных двумя склонившимися друг к другу скалами. Верно, прорываясь по весне из ледяного плена, часть талой воды и захлестывала пещеру. А когда-то, когда она не промыла русло мимо ее входа, целиком устремлялась в кромешное безмолвие. Сейчас она журчала между валунов и как будто вздрагивала вместе с путниками от холодного, вовсе не весеннего дождя. Гаота пошатнулась и оперлась о скалу. Колени у нее дрожали.

– Это больше от переживаний, чем от усталости, – поддержала ее Пайсина. – Посмотри, у всех так. Отдышимся и все будет хорошо.

– Уходим, – сказал Юайс, осмотрев воспитанников. – Не знаю, что с лесом, но здесь задерживаться не стоит. Да и не стоит привлекать внимание к этому месту. Хотя вход в пещеру не слишком приметен, а когда трава подрастет еще чуть-чуть, вовсе скроется. Мы все время поднимались, вот и оказались высоко в горах. Поэтому и холодно. Теперь будем спускаться. Но не сразу. За этим гребнем вы увидите по левую руку и впереди белые пики Срединного Рэмхайнского хребта, по правую взгорья, покрытые тем самым диким лесом, который упомянул Руот. Здесь нет обычных деревенских поселений, но это не отменяет нашу осторожность.

– А необычные поселения здесь есть? – спросила Дина.

– Не советую проверять, – улыбнулась Деора. – Все, здесь мы расстаемся.

– Удачи, – пожелала маленькому отряду Пайсина.

– Вам она нужнее, – ответила Деора и повела молчаливую троицу – Олка, Брока и, что самое удивительное, присмиревшего Мила, вдоль потока к каменным воротам. Роут прижал руки к груди, поклонился Пайсине и Юайсу, почему-то подмигнул Гаоте и последовал за своими подопечными.

– Нескоро мы их теперь увидим, – пробормотала Йора, разглядывая, как Деора шагает с камня на камень, чтобы пересечь водный поток и исчезнуть в каменных воротах.

– Руот тебе подмигнул! – с завистью прошептала Дина Гаоте.

– Может быть, ему что-то в глаз попало? – отмахнулась Гаота и посмотрела на Юайса.

– Что застыли? – улыбнулся он. – Наших друзей мы и в самом деле теперь увидим не скоро. Набирайте воды во все ваши емкости, и уходим отсюда. Привал сделаем подальше от выхода. И, я надеюсь, что мы даже разведем костер и поедим горячего.

Наверное, со стороны они смотрелись смешно. Первой шла высокая и ловкая Пайсина с тяжелым мешком за плечами, который она словно вовсе не замечала. За ней с важным видом шагали три маленьких девчонки, откуда там было взяться росту в одиннадцать лет, хотя Хила и предупреждала, что еще год-два, и пойдете в вышину, птички мои, не остановишь. Понятно, что надо было бы на родителей сначала посмотреть, породу не обманешь, но все одно – всякому фрукту свой срок, а то Дина порой уже подпрыгивала от нетерпения в ожидании прибавления роста. Сейчас за ней шагал почти такого же роста насупившийся и собранный Джор, за ним Бич, выше его на половину головы. А уж последним Юайс.

Гаота оглянулась. Юайс шел как будто налегке, хотя его мешок-то уж точно был побольше того, что тащила Пайсина, но она слышала еще в Стеблях, что после середины пути они пойдут по обитаемым землям и пойдут налегке, дальше куда важнее будут быстрота и легкость. Интересно, что же это за важное дело, упоминание которого долетело до Гаоты еще за неделю до похода, их ожидает?

Перевалив через оплывший и полузанесенный землей скалистый гребень, отделяющий распадок с пещерой от неведомого пространства за ним, путники увидели необъятную на первый взгляд равнину, хотя белоснежные пики как будто обозначали ее границу. Слева под отвесными, уходящими к самым ледникам остроконечными скалами сияло небесным цветом длинное и узкое озеро, а справа, начинаясь через пару сотен шагов от его каменистых берегов и бугрясь невидимыми холмами и распадками, тянулся темно-зеленый можжевеловый лес. Он поднимался вместе со скрытым под кронами плоскогорьем почти к дальним вершинам на севере и северо-востоке и казался сплошным и непроходимым. Пятерка замерла на гребне, и было непонятно, чего больше в этой непроизвольной остановке – опаски перед незнакомой местностью или восхищения перед ее красотой.