гноя поползла вниз, к большому, тоже красному и прыщавому, носу. В первый раз за последние несколько лет от встретился с таким неприкрытым оскорблением в свой адрес. И главное от кого – от какого-то придурка, о существовании которого еще совсем недавно он даже не догадывался! Он сделал шаг назад, уперся ногой в сырой песок и сжал в кулак правую руку. Он думал, что эта угрожающая поза, этот вид его в боевой позиции, заставит парня извиниться или убежать, вернее попытаться убежать, но Рома не убежал, наоборот, он продолжил:

– Она очень красивая и умная. Такое бывает не часто.

– Да-а-а? Может ты это, на свиданку с ней хочешь. Или это… подальше куда?!

– Андрей! – крикнула уже громко Вика.

– Хочу, – проговорил Рома и тут же повернулся всем телом к уже к совершенно растерявшейся девушке, – поехали завтра в парк Ленина кататься на лодке?

Рот Дрона открылся и челюсть его опустилась почти до самой груди. Казалось он окончательно потерял связь со всем происходящим. Всё произошедшее шокировало настолько сильно, что, казалось, будто произошло что-то совершенно невозможное и даже сказочное. Что-то вроде того, как если бы к нему в его шестнадцать лет с крыши вдруг спустился дед мороз, подарил ему целый блок «Примы» и, шлепнув по попе своей большой холодной ладонью, убрался на своих оленях восвояси. Но вскоре он пришел в себя и лицо этого придурка, такое спокойное, такое… бесячее, снова будто из тумана выплыло перед ним. Он отвел руку еще дальше, размахнулся и… вдруг повалился на землю.

Девушки взвизгнули. Парни, как по команде, вскочили со скамеек, но вместо того, чтобы броситься на помощь другу, медленно попятились назад. Дрон же, отправленный на землю сильным и внезапным ударом, потихоньку начал приходить в себя и приподниматься. Вика бросилась к нему и, взяв его под руку, начала тянуть его вверх.

– Что ты с ним сделал? – спросила она у Ромы, спросила совсем тихим голосом, безо всякого упрека, будто действительно не могла понять, как такое могло произойти.

– Отпусти меня! Отпусти, тебе говорят! – Дрон рванулся так сильно, что сломал державшей его Вике сразу несколько ногтей. Он приподнялся на ноги и, выставив вперед обе руки, закричав что-то неразборчивое, бросился к своему обидчику. Но серия ударов, сначала один, слабый, левой, потом сильный, уже правой, снова отправили его на землю. Он заревел, как раненый бык, хотел вскочить, но подошва тяжелого ботинка с хрустом опустилась ему на лицо и из разбитого носа потекла на песок струей красная кровь. Он снова попытался встать и снова Вика схватила его под руку, в этот раз он не сопротивлялся и не пытался уже выбраться. В первый раз за долгие годы, а может быть и за всю свою жизнь, он вдруг почувствовал настоящий страх.

– Так что ты думаешь? – сквозь всю эту кутерьму, сквозь стоны и крики, услышала Вика спокойный голос Ромы. – Насчет лодки?

– Нет конечно! Ты… ты больной, ты просто…

– А-а-ай, с-у-у-у-ука! – заревел Дрон, он протянул вперед руку и хотел схватить Рому за брючину, но тот поймал его пальцы и с силой надавил на них. – А-а-а-а! Су-у-ука! Отпусти!!! Пожа-а-а-луйста!!! – тембр голоса вырос и в нем послышались нотки жалости.

– На этих выходных обещают потепление. Мы можем выехать где-то в двенадцать, ближе к часу уже будем у озера. Если будет хорошая погода и если ты не будешь возражать, то обратно можем пойти пешком, – при этих словах Рома надавил еще сильнее на пальцы и все услышали, как с хрустом сломался или вывихнулся один из пальцев. Дрон заорал сильнее, его лицо исказилось в гримасе боли, и сразу два новых прыща лопнули у него на лбу.

– Отпусти его, Рома, прошу тебя, отпусти! – Вика прыгнула к нему и с усилием пыталась разжать эту мертвую хватку руки.

– …но если тебе не нравится парк, мы пойдем туда, куда ты захочешь, – за этими словами последовал еще один звук, в этот раз щелчок. Сломался или вывихнулся еще один из пальцев, судя по всему третий. – Ты только скажи.

– Опусти его, слышишь?!

Снова хруст и снова щелчок. Дрон завизжал как раненый поросенок, и вдруг, видимо начиная терять от болевого шока сознания, его пухлое тело медленно поползло куда-то в сторону.

– Хорошо… хорошо, я пойду куда ты скажешь, только отпусти его, Рома, хорошо?! Прошу тебя, отпусти!!!

Рома вмиг отпустил его руку и Дрон, с залитым кровью лицом, бесчувственно опустился на мокрый песок.

– В субботу без пятнадцати двенадцать я буду ждать у твоей парадной, – проговорил он ей прежним спокойным голосом, и она смогла ответить ему лишь коротким: «хорошо». Во время всей этой сцены, и это подметил Петька рассказывая всё это потом Сане, интонация голоса Ромы, его спокойное выражение лица, нисколько не изменилось. «Он был как робот, блин. Как, блин, робот!!!»

– Теперь… иди! – проговорила она еле слышно и Рома ушел той же дорожкой, по которой еще десять минут назад шел мимо куривших и игравших на гитаре сверстников.

Саня не поверил тогда Пете. Уж слишком всё это было как-то нереально, как-то по-ковбойски, что ли. Несколько раз, не скрывая своего удивления, он посмотрел на лицо Ромы, который с совершенно спокойным видом, как и всегда, сидел за своей партой и, тыкая карандашом в учебник, что-то в нем подчеркивал. – Нет, – ответил он Петьке, окончательно обдумав всё про себя. – Врешь ты всё! Ладно, после школы сам все узнаю.

Но убедиться в правдивости слов Петьки он смог в этот же день и даже не покидая класса. Под конец последнего урока он заметил какую-то необычную активность за дверью. Заметила это и Наталья Петровна, преподаватель биологии. Она открыла дверь и спросила у стоявших там подростков что произошло. «Ничего», – узнал знакомый голос Саня. Это был Дрон и, как вспоминал он потом, именно в тот момент он окончательно убедился в том, что всё, что говорил ему до этого Петька было правдой.

После звонка, он, как правило первый покидавший класс, оставался на месте. Точно так же на месте оставался затаившийся и почему-то до сих пор испуганный Петька. Они все ждали чего-то. И через минуту после того как Наталья Петровна вышла из класса, дверь вдруг широко раскрылась и в помещение вошло несколько парней, последним из которых был Дрон. Они все учились в электротехнической путяги у моста и все имели репутацию подростов не самых приятных в общении.

– Это он? – кивнул первый из них, невысокий но коренастый парень с татарскими чертами лица на Саню.