После того как все наелись сочного мяса, Хэл отвел себе и Сакине среднюю вахту, которая начиналась в полночь. Хотя это была самая трудная вахта — ведь в это время жизненных сил у людей меньше всего, — они любили ночью оставаться наедине.

Пока остальные спали, они сидели у входа в ограду, укрываясь единственным меховым одеялом; у правой руки Хэла лежал мушкет. Они неслышно и мягко занимались любовью, чтобы не потревожить остальных, а потом смотрели на небо и шепотом разговаривали, а тем временем звезды проходили своими далекими древними дорогами.

— Расскажи, любимая, что ты прочла по этим звездам? Что ждет тебя и меня? Сколько сыновей ты родишь мне? — Ее рука, лежавшая в его руке, застыла, и Хэл почувствовал, как напряглось ее тело. Она ничего не ответила, и он снова спросил: — Почему ты никогда не говоришь мне, что ждет нас в будущем? Я знаю, ты чертила наши гороскопы: я часто видел, как, думая, что я сплю, ты изучала их и что-то писала в своей маленькой черной книжке.

Она положила палец ему на губы.

— Тише, милорд. Многое в будущем таково, что нам лучше не знать. Эту ночь и следующую мы будем любить друг друга всем сердцем и всей душой. Давай в полной мере наслаждаться тем, что посылает нам Бог.

— Ты беспокоишь меня, милая. Значит, у нас не будет сыновей?

Она молчала; они смотрели, как падающая звезда пролетает по небу, оставляя короткий яркий след, и исчезает у них на глазах. Потом она вздохнула и прошептала:

— Да, я дам тебе сына, но…

И она удержала слова, рвавшиеся с языка.

— В твоем голосе большая печаль, — встревоженно сказал Хэл. — И все же мысль о том, что ты подаришь мне сына, радует меня.

— Звезды могут быть злыми, — прошептала она. — Иногда они выполняют свои обещания неожиданным способом и вопреки нашим предпочтениям. В одном я уверена: судьба уготовила тебе большие дела. Это было предопределено с самого дня твоего рождения.

— О том же говорил отец. — Хэл задумался об этом пророчестве. — Я готов взглянуть в лицо своей судьбе, но мне нужны твоя помощь и поддержка, как прежде.

Она не ответила на его просьбу, но сказала:

— Дело, которое поручили тебе звезды, связано с талисманом большой силы и таинственности.

— Но ты будешь со мной, ты и мой сын? — взмолился он.

— Я буду с тобой столько, сколько позволят звезды, — пообещала она. — Больше я ничего не знаю и не могу сказать.

— Но… — начал он, однако Сакина потянулась к нему и закрыла его рот своими губами, заставляя замолчать.

— Довольно! Ты не должен больше расспрашивать меня, — предупредила она. — Теперь давай вновь соединим наши тела, а звездные дела предоставим звездам.

К концу их вахты, когда Семь Сестер опустились за холмы, а Бык восшел высоко и гордо, они лежали в объятиях друг друга и негромко разговаривали, чтобы отогнать одолевавшую их сонливость. Они привыкли к ночным звукам: от переливчатых трелей ночных птиц до тявкающего хора маленьких рыжих шакалов и отвратительного воя и хрипа гиен над остатками туши. Но вдруг послышался звук, от которого их до глубины души охватило оцепенение.

Словно закричали все дьяволы ада; чудовищный рев перекрыл прочие звуки ночи, прокатился по холмам и вернулся к ним сотнями отголосков. Сакина невольно вцепилась в Хэла и вскрикнула:

— О, Гандвейн, что это за страшная тварь?

Она была не одинока в своем ужасе: весь лагерь неожиданно проснулся. Закричала Зваанти, и ребенок в ужасе подхватил ее крик. Даже мужчины вскочили и призывали Бога.

Рядом с Хэлом, как лунная тень, появился Аболи и, успокаивая, положил руку на плечо Сакины.

— Это не призрак, а существо этого мира, — сказал он. — Говорят, даже самый храбрый охотник трижды пугается льва. Первый раз, когда видит его след, второй — когда слышит его голос и третий — когда сталкивается со зверем нос к носу.

Хэл вскочил и сказал остальным:

— Подбросьте дров в костер. Зажгите фитили мушкетов. Поместите женщин и детей в центр ограды.

Все сгрудились за непрочными стенами. Некоторое время было тихо, тише, чем всю остальную ночь — даже стервятники замолкли, услышав могучий голос, прозвучавший из темноты.

Все ждали, сжимая оружие и глядя во мрак, куда не проникал свет костра. Хэлу казалось, что мерцающий свет обманывает его глаза, потому что однажды ему почудилась большая тень, неслышно скользящая во тьме. Но Сакина схватила его за руку и впилась ногтями, и он понял — она тоже видела.

Неожиданно раздался громовой рык, от которого волосы вставали дыбом. Женщины закричали, мужчины дрогнули и крепче схватились за оружие, которое теперь казалось им бесполезным.

— Там! — прошептала Зваанти, и на этот раз сомнения в том, что им не мерещится, не было. Гигантская кошка ростом по плечо взрослому мужчине прошла перед ними на неслышных лапах. Пламя костра осветило бронзовую блестящую шкуру, превратив глаза в горящие изумруды, словно из короны самого сатаны. Потом прошла еще одна кошка и еще — в молчаливом угрожающем параде, снова исчезая в ночи.

— Они набираются храбрости и решимости, — сказал Аболи. — Почуяли кровь и мертвое мясо и охотятся на нас.

— Может, бежать из ограждения? — спросил Хэл.

— Нет. — Аболи покачал головой. — Тьма — их царство. Они способны видеть в темноте. Темнота придает им смелости. Мы должны оставаться здесь, где мы можем их видеть.

Из темноты появился зверь, по сравнению с которым остальные показались карликами. Он двигался вперед, величественно покачиваясь; грива черных и золотых волос, покрывавшая голову и плечи, делала его похожим на стог сена.

— Выстрелить? — шепотом спросил Хэл у Аболи.

— Рана только разъярит его, — ответил Аболи. — Если не сможешь сразу убить, не стреляй.

Лев остановился в свете костра. Он широко расставил передние лапы и пригнул голову. Его темная грива встала дыбом, распушилась под полными ужаса взглядами людей: им показалось, что лев вырос вдвое. Он разинул пасть, и они увидели блестящие клыки и свернувшийся между ними язык; лев снова заревел.

Звук обрушился на них, как физический удар, как гонимая бурей волна, он оглушал и приводил в смятение чувства. Зверь был так близко, что Хэл чувствовал, как его лица касается дыхание могучих легких. Запахло трупами и давно мертвой плотью.

— Тише! — предупредил всех Хэл. — Не издавайте ни звука и не шевелитесь, не то он нападет.

Даже женщины и ребенок послушались. Подавив крики ужаса, они замерли. Казалось, это продолжалось целую вечность: лев разглядывал их, но тут маленький одноглазый Йоханнес не выдержал. Он вскрикнул, поднял мушкет и выстрелил.

За мгновение до того, как пороховой дым закрыл обзор, Хэл заметил, что пуля не попала в зверя и ударила в землю между его передними лапами.