* * *

Через пару дней у моей кровати стояли невысокий стол и несколько табуретов. На одном табурете сидел «Серж» и с ошарашенным видом читал инструкции предметов из малой армейской хирургической аптечки и инструкции из аптечки противошоковой, в основном, конечно, срок изготовления и срок хранения. Впрочем, «Серж» – профессионал, он еще прочтет и типографию, отпечатавшую инструкцию, ГОСТ и прочие мелочи. Я специально положил именно эту инструкцию самой последней, но он просматривал и искал именно такую.

Я же говорил, что «Серж» практик. Он сразу понял, что все, что лежит на столе, помимо бумажных инструкций не игрушки, хотя, конечно, не понимает ценности этих предметов и препаратов. Он и шрифт сравнил, и бумагу, и типографскую краску чуть ли не на зуб. И сразу нашел отличия в инструкциях, что сразу давало ему то, что таких типографий, печатающих именно таким шрифтом, много. О! А вот теперь «Серж» действительно понял, что это не розыгрыш.

– Вот поэтому, «Серж», я и говорил, что за такую информацию тебе простят все грехи, но сразу закопают просто за то, что ты об этом знаешь, – не переставая усмехаться, сказал я. «Серж» поднял на меня абсолютно круглые глаза.

– Только благодаря этим препаратам я с тобой сейчас разговариваю, ну и рукам врачей, которые тоже теперь в курсе. Сейчас подойдут все заинтересованные лица, и начнем вечер вопросов и ответов.

– Знаешь, командир, я ожидал всего чего угодно, но только не такого. Я был уверен, что ты разведчик-нелегал из другой страны, представляющий интересы богатых и влиятельных лиц. Просто с очень интересной подготовкой. Это все правда?

– Абсолютная. Такая же, как и то, что я лежу перед тобой и инструментами, которые я притащил оттуда, мне Генрих Карлович выковырял из спины пулю от «берданки». Вот такая вот связь времен. – Еще через полчаса вокруг меня сидели все заинтересованные лица, заинтересованные настолько, что дышали через раз.

– Меня зовут Виктор Егоров, моего друга Виталий Дашкевич. Двенадцатого июля две тысячи десятого года мы совершенно случайно обнаружили в Невельском районе Псковской области блиндаж, оставшийся с Великой Отечественной войны, и заночевали в нем, а наутро оказались здесь. В блиндаже оказалось достаточно большое количество оружия, боеприпасов, продуктов и снаряжения, но не было никакого объяснения произошедшему с нами. Десять дней мы прожили в блиндаже, но обратного перехода в наш мир не произошло. Оставив в блиндаже бо2льшую часть своих вещей, мы ушли оттуда. Оставаться в Псковской области было нельзя, так как мы прекрасно знали из истории, что уничтожение карателями мирного населения и партизанское движение в этих местах начнутся именно с лесных районов Псковской области и Белоруссии.

Двигаться по прифронтовой полосе, находясь непосредственно на линии противостояния двух огромных армий, – это такой извращенный способ самоубийства. В случае нашего выхода к любой из отступающих частей нас никто не стал бы слушать, а просто поставили бы к стенке – и все. Переходить линию фронта сразу после прохождения немцев – та же картина. Я линию фронта с некоторой вероятностью пройду, а Виталик однозначно нет. Поэтому мы приняли решение остаться за линией фронта, собрать отряд, передать бойцам навыки и знания, которые у меня есть, и начать свою войну.

Практически сразу мы встретили Веру, затем отбили группу пленных, еще через сутки уничтожили группу карателей в деревне и забрали из нее тех, кого каратели убили бы в первую очередь. О тотальном геноциде еврейского народа я знал из истории своей страны. Именно поэтому мы всегда забираем всех евреев, которые нам встречаются.

Наше базирование именно в Латвии не случайно. Партизанского движения здесь нет. Окруженцы, оставшиеся после боев, неорганизованны, воевать в окружении не умеют и в самое ближайшее время, вероятнее всего, будут уничтожены. То, чем я занимался в самые первые недели войны, это снабжение, в противном случае нас выгнал бы из леса элементарный голод. В то же время полицейских, националистов всех мастей, карателей и немцев из тыловых подразделений и различных гражданских организаций Германии здесь очень много.

Вся Прибалтика – это опорная база немецкого тыла, лояльная к фашистскому режиму. Для непосредственно боевой работы нам далеко ходить не надо. Жизненно необходимо умело прятаться, а все остальное находится именно в шаговой доступности. На первом этапе наша с Виталиком задача была найти место базирования и с нуля создать систему обучения новобранцев, а затем создать отряд и обучить его. Сейчас этот первый этап заканчивается, и весной начинается второй. Непосредственно боевые действия силами обученных и сформированных групп.

Теперь кратко о себе. Я окончил не самое мирное военное училище, специализирующееся в том числе и на боевых действиях в глубоком тылу противника. В нашем мире и в нашем времени технические средства доставки разведывательно-диверсионных подразделений непосредственно в места их боевых действий получили широкое применение, а подготовка бойцов ведется годами.

Сами бойцы таких подразделений получают самые разнообразные знания и умения. В результате чего люди, получившие навыки выживания в самых экстремальных условиях, способны в одиночку или в составе небольших, хорошо подготовленных групп выполнять задачи по уничтожению живой силы противника, диверсиям на коммуникациях, захвату и удержанию стратегических объектов и вообще способны выполнять любые, даже самые сложные и, казалось бы, невыполнимые приказы командования.

Именно поэтому мы столько времени и сил тратим на подготовку отряда. Конечно, нескольких месяцев на подготовку крайне мало, но и цели и задачи отряда несколько отличаются от задач, которые выполняют подготовленные люди в моем времени. В любом случае обучение людей мы будем продолжать все время, в том числе и на боевых операциях, так как пока мы даем только общий уровень знаний и минимальный набор необходимых для выживания умений.

По поводу уровня подготовки бойцов спецподразделений в нашем времени могу сказать следующее. Если бы в момент перехода в ваш мир я решил в одиночку уйти, например, в Африку, сейчас был бы в Африке. Причем нигде и ни в каком месте я не был бы обнаружен. Во время движения я уничтожал бы людей, которые попадались мне на моем пути, независимо от пола и возраста, использовал попутный транспорт, униформу и оружие противника. При невозможности украсть или отобрать пропитание ел бы птиц, змей, лягушек, улиток и различные съедобные растения в лесу.

С Виталием это было бы несколько сложнее, но тоже возможно, просто понадобилось бы несколько больше времени. В моем мире я некоторое время воевал на одной локальной войне, был ранен и контужен, а после госпиталя комиссован. Затем работал в строительстве, где познакомился с Виталиком. Долгое время мы работали вместе и достаточно притерлись друг к другу. Об устройстве нашего общества расскажу позже. Сначала о времени, во время и после войны у нас, и о моих выводах.

Сравнительный анализ событий, происходящий у нас и у вас, показывает, что различия весьма незначительны. В частности, в вашей квартире, Генрих Карлович, стоял большой глобус. Я очень внимательно его рассмотрел и отметил, что границы некоторых государств, в первую очередь Австрии, Германии, Италии и Испании, в которых в своем мире я бывал неоднократно, не совпадают. Правда, несовпадения весьма и весьма незначительны. Также страна, которая у вас называется Эллада, в моем мире называется Греция, а Эллада – древнее название, ставшее со временем простонародным. Почти наверняка есть и другие отличия.