Лучше, чем заявление, что вообще никакой сделки не будет. Однако он мог затребовать цену столь высокую, что ее нельзя будет заплатить.

— Я ни минуты о таком не помышлял, — несколько ворчливо отозвался Гошен. — Разумеется, ваше содействие будет вознаграждено и, если пожелаете, оценено официально.

— Способны вы привести мне хотя бы одну причину, почему мы тем или иным способом должны помогать Великобритании?

— С вашей точки зрения или с нашей? Мне на ум приходят десятки.

— Вот как? В интересах России ослабить Британию настолько, насколько возможно. Индия, Османская империя, Средиземноморье, Балканы. Во всех этих регионах ваша и наша политика диаметрально противоположны.

— Верно. Но сомневаюсь, что ваше правительство полагает, будто Афганистан в настоящий момент крупная ваша проблема.

— Почему вы так говорите? Что навело вас на такую мысль?

— Бисмарка больше нет. С ним канул и ваш договор с Германией. У вас нет союзников, нет друзей и гигантская по протяженности граница, за которой стоит самая мощная армия в мире.

— И Англия придет нам на помощь в обмен на несколько слитков золота?

— Нет. Не больше, чем поможет Франции вернуть Эльзас. Но вам как человеку военному известно, что российская армия плачевно не готова к ведению современной войны. У нее нет железных дорог для транспортировки войск и боеприпасов, недостаточно фабрик для производства вооружения и флот такой, что едва ли обеспокоил бы Нельсона, пусть даже ваш личный состав хорошо обучен. Вы — гигантская империя и военный пигмей. У вас есть люди, но у вас отсутствует более важный фактор современного ведения войны. А именно — деньги.

«Веский довод, — подумал я, — и ловко поданный». Гошен проявлял бойцовский дух, которого я в нем не подозревал.

— Наше предложение сводится к следующему: мы позволим французам вам помочь. Они как будто открыты для переговоров.

— Вы хотите купить нас чужими деньгами?

— Британские банки — главенствующие в мире. За последние двадцать лет они зарабатывали огромные суммы, извлекали капитал из Южной Америки. Этому, как вам известно, внезапно пришел конец. Поэтому они станут искать новые рынки. Они вытеснят Францию с любого рынка, на котором решат сосредоточиться. Мы предлагаем Франции свободу действий в России. Мы предлагаем лишь видимость конкуренции ради проформы. Франция сможет нарастить свой банковский сектор, усилить его так, как иначе не сумела бы. И вы сполна получите средства, в которых так отчаянно нуждаетесь.

— Суть в том, — продолжал Гошен, — что, если случится всеобщий финансовый кризис, Франция будет не в состоянии одолжить вам ни сантима. Если лондонские банки будут подорваны, то и французские тоже. Капитал испарится, кредиты развеются как утренний туман. Если вам нужны современные армия или флот, вы должны оставить свои деньги в сейфах «Барингса». Более того, вы сами это прекрасно знаете.

Русский нахмурился.

— Нечто подобное мне сказали мои советники. Доктрина, согласно которой необходимо усилить своего врага, чтобы его победить, представляется мне эксцентричной.

— Однако это так. Я мог бы назвать вам по меньшей мере шесть французских банков, которые понесут тяжелый урон, если «Барингс» обанкротится. У всех у них ценные бумаги «Барингса», все одолжили деньги России.

— Тут должно быть нечто большее. Вы рисуете парадоксальную картину, в которой логика диктует нам помогать злейшему врагу, а взамен наш злейший враг поможет нам.

— Продолжайте.

«Вот сейчас, — подумал я. — Сейчас предъявят счет».

— Вы страшитесь русского влияния, вы должны помочь нам усилить это влияние. Вы страшитесь нашего вмешательства в дела Османской империи, вы должны сделать его более эффективным. Вы страшитесь того, что мы хотим создать флот, который бросит вам вызов на Черном море, в Гибралтарском проливе, в самом Средиземноморье. Вы должны помочь нам создать флот, способный разбить ваш. Такова цена, мистер Гошен. Русскому флоту нужна верфь на побережье Черного моря, способная построить, оснастить и обслуживать любое судно. Новейшее вооружение, лучшее оснащение. Если вы согласитесь на это, тогда я поверю в вашу серьезность, и мы сможем обсудить «Барингс».

— Боюсь, это невозможно, — с ходу ответил Гошен. — Даже если бы мы были так настроены, это невозможно осуществить. Ни одно правительство не устоит после такого; любое, какое попробует, падет в течение нескольких недель и будет заменено на другое, которое пообещает противостоять этому всемерно.

— В таком случае, боюсь, у нас возникли некоторые затруднения, — печально сказал граф. — Я старался быть разумным. Как и я, вы, без сомнения, сознаете, что мы могли бы просить о много большем. Мне тоже нужно думать об удовлетворении страны. Я не могу предлагать что-то, что у меня на родине покажется унизительным провалом.

Я отвел в сторонку Уилкинсона.

— Заговорите его, потяните время, — сказал я тихонько. — Что бы вы ни делали, не давайте ему уйти. У меня есть идея. Просто позаботьтесь, чтобы он был здесь, когда я вернусь.

Я взял экипаж Элизабет, который со всей возможной быстротой понесся по улицам, так что меня проклинали прохожие, а несчастные лошади отчаянно вспотели к тому времени, когда мы остановились перед «Отель дю Лувр». Я не потрудился представиться, просто взбежал по лестницам на четыре этажа, так же бегом преодолел коридор до апартаментов Стоуна, где забарабанил в дверь.

— Вы должны поехать. Вы там нужны.

Несколько мнут спустя мы снова были в экипаже, а еще через двадцать — в особняке. Я отсутствовал час, и к тому времени, когда мы прибыли, русские начали терять терпение. Равно как и, надо признать, Гошен и Уилкинсон, которые чувствовали себя глупцами, ведя пустые светские разговоры.

— Прошу, пару слов наедине, — сказал я, и русские кивнули, когда английская делегация строем вышла.

— Это Джон Стоун, лорд-канцлер, — сказал я. — Мне кажется, он способен помочь.

Гошен кивнул.

— Как?

— Вы возражаете против базы русского флота в принципе? Иными словами, проблема в строительстве верфи или в последствиях того, что про нее станет известно?

— И в том и в другом. Это резко изменит баланс сил на Ближнем Востоке. Полагаю, с этим смиримся мы, но не общественное мнение. Нас разорвут на части.

— А если никто не узнает?

— Не глупите. Как такое возможно?

Я кивнул Стоуну, которого теперь впервые увидел в деле. Господи милосердный, он внушал благоговение. Он получил от меня лишь поспешный краткий отчет и, даже опираясь на такую малость, с поразительной быстротой умудрился взять под свой контроль и возглавить совещание.

— Говоря практически, если русские хотят иметь базу, то они должны получить ее от Британии, — сказал он. — Мы — единственная страна, способная мобилизовать ресурсы для того, что они, вероятно, задумали. Достаточные, чтобы содержать флот. — Тут Гошен поморщился. — Поставки материалов, оснащение, доки и мастерские. Проект определенно масштабный. У них нет ни капитала, ни рабочей силы, ни специализированных знаний, чтобы сконструировать такую верфь, построить ее или управлять ею. Должен сказать, и у французов нет свободных мощностей, чтобы все это предоставить. У немцев есть, но они не станут этого делать.