Ринго тоже был поблизости в период сочинения и чувствовал себя все более неуютно по мере того, как отповедь Джона теряла всякую связь с реальностью: «Those freaks was right when they said you was dead» («Эти сумасшедшие были правы, когда говорили, что ты умер») — имелась в виду эпидемия слухов 1969 года; «The sound you make is Muzak to my ears» («То, что от тебя исходит, для меня звучит как мьюзак») и самое вопиющее: «The only thing you done was Yesterday» («Единственное, что ты сделал, было „Yesterday“ / вчера»). Последняя строчка должна была сопровождаться выкриком: «You prob’ly pinched that bitch, anyway!» («Да и это ты, наверное, слямзил!»), но Клейн приказал ее вырезать, опасаясь, что Пол может подать в суд за клевету.

Готовя непропорциональный ответный удар в этой объявленной им ядерной войне, Джон не забыл и про совокупляющихся жуков на задней стороне обложки Ram: внутри конверта Imagine была упакована открытка, на которой Джон пародировал маккартниевскую пародию на родео с черноголовым бараном, только вместо барана держал за уши свинью.

Нисколько не сомневаясь в своей правоте, он явно наслаждался содеянным и даже публично благодарил Аллена Клейна за его вклад, а именно за строчку про «еще один обычный день». «Некоторые не понимают, что в этом забавного, — сетовал он в автоинтервью, напечатанном в журнале Crawdaddy. — Это жанр, который можно было бы назвать сердитым письмом, только оно здесь спето. Теперь понятно?»

Пол дал свой ответ в интервью Крису Чарльзуорту из Melody Maker, предваряя большинство реплик словами «Это не надо печатать», однако явно предназначая их широкой публике. «Все думают, что агрессор — это я, но ведь это не так. Я просто хочу уйти… Я просто хочу, чтобы мы все четверо где-нибудь собрались и подписали бумагу, где будет написано, что все кончено и что мы хотим разделить деньги на четверых. Никто больше в этом не будет участвовать, никто вообще — ни Линда, ни Йоко, ни Аллен Клейн. Мы бы просто подписали бумагу и передали ее специалистам по бизнесу, чтобы они решали, что и как… но Джон этого не хочет».

«„How Do You Sleep?“ — я думаю, это глупость. Ну и что, что я живу с правильными людьми? Мне нравятся правильные люди… У меня правильные дети… Он говорит, единственное, что я сделал, было „Yesterday“. Он прекрасно знает, что это не так. Я, бывало, сидел в студии и играл, и кое-что, что я ему показывал, ему очень нравилось. Он не может сказать, что все, что я сделал, было „Yesterday“, потому что он знает и я знаю, что это неправда».

В какой-то момент мягкий примирительный тон уступил место задиристому движению плаща матадора. «Чем занимаются Джон с Йоко — это не круто. Я тут на днях видел их по телевизору и подумал: то, что они говорят о своих совместных планах, это в основном то же самое, что хотим делать мы с Линдой».

Джон потребовал у Melody Maker столько же места, чтобы дать свой ответ, и сделал это в письме, адресованном «Полу, Линде и всем крошкам Маккартни», из которого издание вырезало кусок во избежание обвинений в клевете.

«Все это прекрасно — изображать „простого и честного паренька Пола“ перед Melody Maker, но ты, блин, прекрасно знаешь, что мы не можем просто взять и подписать какую-то бумажку. Ты говоришь: „Джон этого не хочет“, но я это сделаю, как только ты обезопасишь нас от налоговиков».

«Если не ТЫ агрессор (как ты утверждаешь), то кто, черт возьми, потащил нас в суд и прилюдно облил нас дерьмом?.. Как я уже спрашивал: ты когда-нибудь допускал, что хотя бы В ЧЕМ-ТО ты можешь быть неправ? Твои идеи насчет нас с Клейном — это просто уму непостижимо. Ты говоришь… „мы в глубине души чувствуем, что ты прав“ [по поводу Клейна]. Боже ты мой! Ты, наверное, должен тогда знать, что мы в глубине души правы по поводу Истмана».

«…А не хочется поставить вашу фотку на [обложку альбома], как у некрутых Джона и Йоко? (И не стыдно вам?) Если мы не крутые, ТО ВЫ ТОГДА КАКИЕ?»

«Никаких обид вообще-то. Я знаю, мы в принципе хотим того же самого… когда только захочешь встретиться, тебе достаточно просто позвонить».

Но Пол звонить не стал.

Летом того же 1971 года Пол с Линдой позвали к себе в Шотландию двух нью-йоркских сессионщиков, сыгравших на Ram: барабанщика Денни Сайвелла и гитариста Хью Маккрэкена. Подумав, что их приглашают отдохнуть, Сайвелл и Маккрэкен взяли с собой жен, Моник и Холли.

Всех четверых разместили в лучшем отеле Кэмпбелтауна «Аргайл Армз» и устроили им экскурсию по ферме Хай-Парк, где Пол недавно в очередной раз нашел, чем занять свои руки: превратить полуразрушенный сарай в студию звукозаписи с четырехканальным аппаратом, присланным из Лондона компанией EMI. Он назвал ее Rude Studio, и она, безусловно, соответствовала этому эпитету («rude» — грубый), хотя изначально в него вкладывался ямайский смысл, то есть «заносчивый и непокорный».

Когда гости засобирались обратно в Кэмпбелтаун, Линда отвела в сторону Сайвелла и Маккрэкена и спросила, не вернутся ли они завтра без жен, «чтобы кое-что поиграть». Только тогда им стало понятно, почему их вызвали в Шотландию.

Идея пришла к Полу в промежутках между стрижкой овец и работой на тракторе-косилке, которую подарила ему Линда. «Вместо того чтобы думать: „После Beatles все должно быть солидно… супермузыканты…“ — [я подумал: ] просто попробуем найти свое звучание… однажды вечером я сказал Линде: „Я планирую набрать группу, ты хочешь участвовать?“ — [и] с некоторым колебанием она сказала: „Э-э, да…“ И она, и я понимали, что она была новичком, а я был ветераном… Но мне нравился тон ее голоса, [потому что] я никогда раньше не пел с женщиной. Все мои дуэты до тех пор были исключительно мужскими».

В непосредственной близости от реальных баранов, щиплющих траву и покрывающих овец, сыграться с Сайвеллом и Маккрэкеном получилось так же легко и быстро, как в Нью-Йорке. К сожалению, Моник Сайвелл и Холли Маккрэкен не слишком нравилось оставаться одним в «Аргайл Армз», где неважно кормили, а в комнатах было так холодно, что даже в июне приходилось класть в постель грелку.

В любом случае у этого конкретного состава не было будущего. У Маккрэкена было двое маленьких детей от предыдущей жены в Америке, и он не мог всерьез рассматривать перспективу переехать в Британию насовсем. По прошествии нескольких дней он решил вернуться в Нью-Йорк. Денни Сайвелл тоже уехал погостить у родителей Моник во Франции, но сказал, что готов вернуться, когда Пол найдет гитариста на замену.

Вскоре гитарист нашелся в лице бывшего участника Moody Blues Денни Лэйна — именно его голос звучал на «Go Now», главном хите бирмингемцев 1964 года. «Moodies» часто ездили с Beatles на гастроли, включая их последний британский тур 1965 года, и хорошо были с ними знакомы. Лэйн, талантливый гитарист и клавишник, с тех пор успел поиграть в Ginger Baker’s Air Force и написать несколько пользовавшихся успехом песен, в частности «Say You Don’t Mind» для Колина Бланстоуна.

Было немаловажно, что Пол выбрал человека с проверенным талантом в каждой из областей, в которой он в последнее время действовал автономно: пении, сольной игре, сочинении песен. С 1957 года он привык работать с сильным напарником, способным влиять на него музыкально, и хотя эта роль официально отошла Линде, он все же чувствовал потребность в ком-то, кто был бы более адекватной заменой Джону.