Вдруг он приподнялся и вытер слезы тыльной стороной руки.

— Пойду к командиру роты, — воскликнул он, рыдая, — пусть лучше меня расстреляют.

И он сорвался с койки. Не отдав даже рапорта, он решительно вошел в кабинет командира роты, где офицеры в этот момент обсуждали, как бы построже наказать дезертиров.

Увидев его, офицеры рассвирепели. А он, словно немой, стоял перед ними, весь дрожа и машинально проводя ладонью но брюкам.

Наконец дежурный офицер, перепоясанный красной повязкой, ударил по столу и заорал:

— Что тебе надо? Здесь не теплушка!

— Я… я умоляю вас сделать снисхождение…

— Иди ты к… матери с твоим снисхождением! Убирайся!..

Его выгнали. Однако в тот же день после обеда его снова вызвали и приказали собственноручно расстрелять брата. Сколько он перенес ругани и побоев, прежде чем подчинился приказу. Но когда он стал целиться, приклад соскользнул у него с плеча, и он громко зарыдал:

— Ведь это мой брат…

Трижды он принимался целиться. Наконец два офицера подбежали к нему и заставили спустить курок.

1935