— Этот дом всегда пробуждает во мне демона алчности, — признается увешанная драгоценностями женщина пятидесяти с чем-то лет. — Это копия здания по проекту Фрэнка Ллойда Райта.[207]Оригинал, по-моему, где-то в окрестностях Салема.

Она стоит немного слишком близко. «Ты похожа на ведьму из окрестностей Салема, до чертиков помешанную на „Тиффани“»,[208]— думает Билл Смок и спрашивает:

— Нет, в самом деле?

Латиноамериканки из фирмы по устройству банкетов разносят подносы с едой гостям, одетым во все белое. На льняных салфетках, изогнутых в форме лебединых шей, лежат карточки, извещающие, кому где рассаживаться.

— Этот белолистный дуб на передней лужайке, должно быть, стоит здесь с тех пор, как были построены первые испанские миссии, — говорит супруга финансиста, — как вы полагаете?

— Несомненно. Дубы живут по шестьсот лет. Двести, чтобы вырасти, двести, чтобы жить, и двести, чтобы умереть.

Смок видит, как в роскошную комнату входит Луиза, которую в обе щеки целует ее отчим. «Чего я хочу от тебя, Луиза Рей?» Гостья, одних с Луизой лет, обнимает ее.

— Луиза! Три или четыре года тебя не видела! — Вблизи очарование гостьи выглядит коварным и назойливым. — Но это правда, что ты еще не вышла замуж?

— Разумеется, не вышла, — резко отвечает Луиза. — А ты?

Смок чувствует, что она чувствует его взгляд, снова сосредоточивает внимание на супруге финансиста и соглашается, что, да, мамонтовые деревья, стоящие в часе езды отсюда, были зрелыми еще в то время, когда Навуходоносор восседал на своем троне. Джудит Рей стоит на скамеечке, специально принесенной по такому случаю, и стучит серебряной ложкой по бутылке розового шампанского, пока все не начинают ее слушать.

— Дамы, господа и молодежь! — провозглашает она. — Мне сказали, что обед подан, но прежде чем мы приступим, мне бы хотелось сказать несколько слов о прекрасной работе, проделанной Антираковым обществом Буэнас-Йербаса, и о том, как они будут использовать деньги из нашего фонда пожертвований, который вы сегодня так благородно поддерживаете.

Билл Смок изумляет пару ребятишек, доставая из ниоткуда свой сияющий золотом амулет. «Чего я хочу от тебя, Луиза, так это убийства в идеальной близости». На мгновение Билл Смок задумывается над силами внутри нас, которые нам неподвластны.

Служанки убрали со стола после десерта, воздух пропитан резкими кофейными испарениями, и в столовой воцаряется пресыщенная воскресная сонливость. Самые пожилые из гостей ищут укромные уголки, где можно вздремнуть. Отчим Луизы собирает группу ровесников, чтобы показать им свою коллекцию автомобилей пятидесятых годов, жены и матери предпринимают маневры, пользуясь намеками, школьники выходят из дома покататься на велосипедах под пронизанной солнцем листвой и вокруг пруда. Тройняшки Хендерсоны господствуют за столом, где подбираются пары.

— Что бы я сделал, — говорит один из тройняшек, — если бы я был президентом? Во-первых, нацелился бы на то, чтобы победить в холодной войне, а не просто не проиграть в ней.

Другой его перекрывает.

— Я не стал бы лебезить перед арабами, чьи предки пасли верблюдов на удачных клочках среди песков…

— …или перед этими красными подонками. Я бы сделал нашу страну — не боюсь этого сказать — полноправной — корпоративной — империей. Потому что если мы этого не сделаем…

— …то япошки нас опередят. Корпоративность — это будущее. Надо позволить бизнесу править страной и учредить подлинную систему отбора по заслугам.

— Без борьбы за всеобщее благоденствие, профсоюзов, «положительных акций» в пользу бездомных цветных калек, арахнофобов и трансвеститов…

— Установить интеллектуальную меритократию. Создать культуру, которая не стыдилась бы признать, что богатство привлекает власть…

— …и что создатели богатства — мы — достойны вознаграждения. Когда человек домогается власти, я задаю один простой вопрос: «Думает ли он как бизнесмен?»

Луиза скатывает свою салфетку в маленький шарик.

— А я задаю три простых вопроса. Как он добился этой власти? Как он ее использует? И как можно отобрать ее у этого сукина сына?

Джудит Рей находит Луизу в кабинете своего мужа — та смотрит послеполуденный выпуск новостей.

— Я слышала, как Антон Хендерсон сказал: «железобетонная», и если это было не про тебя, лапочка, то я не знаю — это не смешно! Твои… бунтарские выходки становятся только хуже. Ты жаловалась на одиночество, вот я и представила тебя трем чудным молодым людям, а ты даешь им «железобетонный» отпор своим журналистским голосом.

— Когда это я жаловалась, что мне одиноко?

— Знаешь, парни вроде Хендерсонов не вырастают на деревьях.

— Тли вырастают именно на деревьях.

Раздается стук в дверь, заглядывает Билл Смок.

— Миссис Рей? Простите за вторжение, но мне скоро надо ехать. Положа руку на сердце, могу сказать, что это было самое гостеприимное, прекрасно организованное благотворительное собрание, на каком мне когда-либо приходилось присутствовать.

Джудит Рей поглаживает свое польщенное ухо.

— Это очень любезно с вашей стороны…

— Герман Хоувит, младший партнер в фирме «Масгров Уайленд», прибыл из офиса в Малибу. У меня не было возможности представиться перед этим великолепным обедом — сегодня утром я в последнюю минуту успел купить билет. Мой отец скончался более десяти лет назад — от рака, благослови Господь его душу, — и я не знаю, как бы мы с матерью это пережили, если бы не общественная поддержка. Для меня было громом с ясного неба, когда Ойли упомянул о вашем благотворительном собрании, и я просто обязан был приехать и посмотреть, не смогу ли я в последнюю минуту сделать какое-нибудь пожертвование.