– Да вон же он, на йоле! – сказал этот человек, махнув рукой в сторону судна, пришвартованного к крайней лодке.

Стоило ему это произнести, как на йоле медленно пополз к топу мачты парус. Мне казалось, я расслышал, как заскрипели фаловые блоки и зашумела, расправляясь на ветру, парусина.

– Куда это они собрались? – спросил я, но ответа, разумеется, не получил.

Мне очень не понравилось, что портовый сторож вдруг забрался на судно, где ему решительно нечего делать. Еще меньше нравилось, что это судно потихоньку отчалило и стало выдвигаться к фарватеру. Я следил за йолом, томимый неясными, но скверными предчувствиями, я не отводил от него взгляда. И, наконец, я увидел то, что заставило меня громко ахнуть.

На фоне закатного неба быстро бил крылышками один-единственный белый голубь. Он, появившись из-за паруса, взмыл повыше и, паря на распростертых крыльях, понесся на юго-восток.

– Так вот где они теперь прячут голубей! – воскликнул я.

Следовало срочно отыскать Бессмертного. Я побежал назад и столкнулся с ним у крайнего бастиона Цитадели.

– Они выпустили голубя с донесением! – выкрикнул я. – И вон, вон… уходят!.. На нашем же йоле!

– Не уйдут! – отвечал Бессмертный. – Скорее к Дружинину!

Он высмотрел среди пришвартованных лодок судно своего приятеля и первый побежал к нему, прыгая с борта на борт, а я – следом. Страха, как в первое мое знакомство с канонерскими лодками, не было, только злость.

Нам повезло, Дружинин находился на йоле, но из двадцати человек команды он по меньшей мере половину отпустил на берег – в баню.

– Чего тебе надобно, Бессмертный? – закричал он в ответ на зов сержанта. – Желаешь навестить свою красавицу? Она в целости и сохранности!

И Дружинин расхохотался. Разумеется, он видел Яшкину бороду и понял, что участвует в каком-то диковинном маскараде.

– Тревога, Дружинин! – сказал Бессмертный, перебираясь на судно. – Видишь тот йол, что собрался вверх по течению? Так вот, на нем неприятельские лазутчики, и они могут от нас ускользнуть!

Знакомец мой, матрос Кудрявцев, протянул мне руку и помог забраться на дружининский йол.

– Точно ли? – спросил Дружинин.

– Точно, брат. Мы у них из-под носа выкрали свидетеля, который может много порассказать про их затеи. Куда ты его упрятал? Я только две вещи желал бы знать. Первая – все ли они погрузились на йол, а вторая – кто был их пособником в порту кроме сторожа Щепки. Уж больно легко они увели наше судно!

– А вот скоро узнаем, – невозмутимо отвечал Дружинин. – Давненько я ни за кем не гонялся. Эй, молодцы, по местам стоять! К постановке парусов приготовиться! Плохо, что ветер навальный… Эй, красавица, вылезай, покажись!

Йол споро вытягивался на якоре на середину реки. Матросы успевали поставить паруса, пока наш йол был в левентике. Таким образом мы выигрывали время и даже расстояние.

Предо мной и Бессмертным предстал Яшка. Покрывало с головы он уже отмотал, но юбка и шаль все еще красовались на нем.

– Да что ж это делается! – завопил он тонким и пронзительным голосом. – Снять с себя эту срамотищу не дают! Ржут, как жеребцы стоялые! Им шуточки, а мне – грех!

– Потерпишь, – отрубил Бессмертный. – Что, Дружинин, не поставить ли его в этой юбке на корме заместо бизани с парусом? Юбка-то не менее двух квадратных сажен будет, коли развернуть.

– Славно придумано, – отвечал командир йола. – Саврасов, якорь не вытягивать, якорный канат – рубить! Каждая минута дорога!

Яшка перепугался до полусмерти. Мало ему было стрельбы по бричке, так еще собирались поставить дополнительной мачтой на йоле.

– Да вы что, люди добрые?! Да я ж свалюсь в воду, а плавать не обучен! Да креста на вас нет! – заголосил он.

– А чему ты обучен? Знакомства с мазуриками сводить? От родителя на чердаке прятаться? – спросил Бессмертный. – Будет впредь наука.

Наш йол достиг северной оконечности Кливерсхольма, совершенно примыкавшего к левому берегу Двины напротив Рижской крепости, протока меж ними имела хорошо коли десять сажен в ширину. Беглый йол шел к Газенхольму. Между нами было около полутора сотен сажен, и расстояние это сокращалось.

– А вот ходить они похоже не выучились, – следя за ним, заметил Дружинин. – Долго валандались с постановкой парусов, да и якорь надо было обрезать, а не подымать.

– Глядите, Бессмертный, глядите, да глядите же! – я пришел в неописуемое возбуждение, потому что в человеке, стоявшем на корме убегающего йола, опознал злейшего нашего врага, французского резидента Армана Лелуара. – Вот почему я их не видел на Швимштрассе и на Зюндерштрассе! Они поняли, что Ларионова им уже не заполучить, и сразу отправились в порт! Они ждали только Мартына Кучина – он-то и стрелял по бричке! И сторожа Щепку, только, сдается, никакой он не сторож!..

– Успокойтесь, Морозов, – осадил меня Бессмертный. – Чем радоваться, подумайте лучше, что эти негодяи могли сделать с вахтенным матросом, чтобы угнать йол.

– Да уж ничего хорошего… – проворчал Дружинин.

Я замотал головой в отчаянии. Такова война – праздников на ней не бывает. Всякая победа стоит жизни кому-то из своих. И я, человек по сути своей мирный, сейчас жалел, что нет под рукой пистолета – хоть раз пальнуть по проклятому Лелуару.

– Слушай, Дружинин, нельзя, чтобы он к тому берегу пристал. Мне эти мазурики нужны в целости и сохранности… – тут лицо Бессмертного вдруг окаменело. – Господи, каков же я дурак! Голубь, чтоб он сдох!

– На что тебе дохлая птица? – спросил Дружинин.

– Они послали с голубем донесение! Статочно, пруссаки засели в усадьбе, хозяин которой баловался почтовыми и прочими голубями, а лазутчикам это на руку. А о чем может быть донесение? Морозов!

– О чем? – я на мгновение задумался. – Бессмертный, я знаю! Это они извещают своих, что Левизов отряд выступил в ночь! О том, что Левиз с пехотой и казаками переправится на тот берег! Они нарочно болтались у Цитадели! Там, наверно, и цифры есть – сколько солдат, сколько казаков!

Я впервые видел Бессмертного в растерянности.

– Так предупредить же надо! – воскликнул Дружинин. – Кудрявцев, тащи сюда мой сундучок. Там я держу бумагу и чернильницу с пером, да чернила, поди, три года как высохли!

– Не надо бумаги! Кто у тебя лучший пловец? – Бессмертный обвел взглядом матросов и бессознательно уставился на Яшку.

Тот даже присел от ужаса.

– Макарка, поди… Макарка! – крикнул Дружинин.

Молодой матрос, тонкий в перехвате, но плечистый, улыбаясь, встал перед нами.

– Слушай, молодец. Ты сейчас поплывешь к крепости. Выйдешь на берег – беги тотчас к Цитадели, к комендантскому дому. Там что хочешь делай, а добейся, чтобы тебя отвели к Петру Федоровичу Розену. Передай ему всего четыре слова: Левизов отряд ждет засада. Скажи, что я послал. И объясни, как умеешь, что мы преследуем неприятельских лазутчиков, угнавших наш йол и отправивших донесение о выходе Левизова отряда с голубиной почтой. Пусть пошлют верхового, пусть предупредят Левиза! Понял?