– Эти тут при чем? – напряженно вглядывался он в нарочито небрежно вырезанный из дерева герб, закрепленный над створкой.

Корабль с распахнутыми парусами в кроне дерева. Не символ и не традиция рода. Угроза. Каким бы мощным ни был твой корабль и как бы ни была сильна команда, на вершине кроны, куда тебя закинет необоримая сила, будет ждать только отчаяние. Чем больше парусов на корабле, чем сильнее раздувает их ветер, тем стремительнее это произойдет. На калите были распахнуты и наполнены ветром все паруса…

Рука уцепилась за ручку и потянула на себя. О том, чтобы чего-то требовать в этом доме, придется забыть.

С еле заметным сопротивлением подался доводчик двери, выпуская звуки детского смеха и веселья, приятные ароматы выпечки и тепло нагретого очага. Из дома во двор важно прошагал котяра, будто ждавший, что урожденный князь лично откроет ему дверь. Следом за ним, словно неофит за сэнсэем, медленно прокралась здоровенная собака, почему-то с наивной мордой щенка. Ее тоже пришлось пропустить, потому что вдвоем они в дверь не влезли бы.

– Черт-те что тут развели, – проворчал князь, недовольный задержкой, и вступил-таки в холл. Достаточно просторный, с камином и диванами, с высоким потолком на уровне второго этажа, и лестницами по бокам, ведущими туда же. Огромный портрет кого-то из старых Шуйских на стене сразу напротив входа. А под портретом… Стоят двое, мужчина в годах и красивая женщина, глядят молча и выжидательно.

Князь набрал воздуха для приветствия и… вдруг понял, что не может выдохнуть. В голове от напряжения будто сосуд лопнул.

Он ее узнал.

– Т-ты… – Голос князя сбился на постыдную вибрацию.

– Я, – погасив радушную улыбку, светившуюся мгновение назад на ее лице, отстраненно произнесла Лида Борецкая. – Здравствуй, клятвопреступник.

– Я – нет! – нервно дернул подбородком Сергей Михайлович, отчего-то призывая Силу.

Не чтобы все тут разрушить, нет! Чтобы убедиться, что Сила слушает его, а значит, нет изъяна в чести! Слабо зашевелились занавески на окнах…

– Тц… на, – недовольно качнул головой князь.

Холл окатило ужасом чужой Силы, грозно явившейся в мир по призыву владельца.

Заискрили тканевые обои, тревожно замигали выключенные лампы массивной люстры, зашипел лист железной двери за спиной. Холодная волна прокатилась по спине Долгорукого.

Он узнал эту Силу. Он опоздал.

– Дедушка! – раздался знакомый голос с лестницы, ведущей на второй этаж, и по ступеням бодро скатился внук Игорь. – Это за мной, – кивнул он, как добрым знакомым, Борецкой, которая-должна-была-быть-мертва, и Юсупову, который-должен-был-быть-мертв.

– Ой, а что это вы? – споткнулся тридцатилетний оболтус, только сейчас заметив неладное.

С неохотой ужас ушел из комнаты. Отпустил свой «ветер» Долгорукий.

– Мы знакомились, – по-доброму произнес Юсупов. – Заново.

– Собирайся, – устало сказал Сергей Михайлович внуку. – Мы уходим.

Больше не было воли и сил.

– Так быстро? – нейтрально произнесла женщина. – У нас скоро ужин, и главное блюдо само просится на стол.

– Тут готовят отличные вареники, – с надеждой посмотрел Игорь. – Вера Андреевна – настоящий мастер!

Да, люди рангом меньше не всплывают через тринадцать лет… Только почему Вера?..

– Вы, наверное, что-то хотели? – улыбнулся в тридцать два белых зуба старик.

– Поздравить Максима, – выдохнул князь, опустив плечи.

– Красавица, позовешь нашего внука?

– Да, конечно.

Князя качнуло от навалившейся усталости и отчаяния… Кто может быть родовит настолько же, как Юсупов? Юсупов и может…

– Он сейчас с Томой Шуваловой с дельфинами разбирается. Скоро освободится, – произнесла Борецкая через пару минут.

Шуваловы тоже здесь… Он действительно опоздал. Только непонятно когда. Два дня или тринадцать лет назад…

В небольшое помещение на втором этаже, бывшее, судя по мебели, незаселенной комнатой, князь вошел на негнущихся ногах. Сел на деревянный массив кровати и стал думать, что можно будет продать… Или отдать, чтобы получить станцию и комбинат… Но Юсуповы не отдадут. Заберут – точно, но не отдадут ничего взамен. Это если выпустят его из дома живым. Еще Игорь в заложниках. Темные времена.

– Добрый вечер, – показалась из приоткрытой двери голова, а затем в комнату вошел сам виновник торжества. – Прошу прощения, небольшое чепэ с дельфинами.

– А? – вздрогнул Долгорукий, выплывая из черных мыслей.

– Федор упал к дельфинам, Тома упала к дельфинам, сестры упали к дельфинам, ну и я тоже упал к дельфинам, – бодро отрапортовал Максим Самойлов, садясь на стул и приглаживая мокрые волосы. – Игорь тоже хотел упасть к дельфинам, но эту трагедию удалось предотвратить.

– Ясно, – устало произнес старый князь и с силой провел по лицу. – Максим, я…

Не было готовой фразы, а речь, придуманная еще в городе, с аргументами и доводами, да еще подкрепленная Силой, сейчас оказалась неуместной.

Парень сидел тихо, терпеливо ожидая продолжения, глядел серьезно, но без тени страха. Просто – как младший на обычного пожилого человека, уважаемого за возраст. Совсем скоро, когда княжество отнимут, Сергей Михайлович именно таким и станет. Если выживет.

И тут князя прорвало. Не криком и яростью – а простой, будничной речью, в которой он рисовал перспективы мрачного будущего. Обычная правда, скупая и страшная. Неизбежность, которую человек с его опытом может предсказать получше любого пророка. Он не жаловался, нет. Жаловаться мальчишке? До такого безумия князь не дошел. Будет война, но потерь не избежать и другой стороне. Долгорукие не сдадутся. И пусть его сын Александр Сергеевич больше не «мастер», а сам он чувствует, что больше не «виртуоз», в клане еще много людей сильных и храбрых, готовых положить свою жизнь за жизни и счастье близких.

Речь приободрила даже его самого, вырвав из нахлынувшей тоски.

А ответные слова мальчишки вдохнули надежду.

– Ну как? – Возле дверей ждал якобы проходивший мимо старик.

– Все нормально. – Максим кивнул им и отправился на первый этаж.

– Я признателен вашему внуку, – низко поклонился Сергей Михайлович Юсупову.

Но был остановлен в середине поклона.

– Пойдем поужинаем.

– Приношу извинения, но дела…

– Подождут. – Юсупов подхватил его под локоток и повел по галерее второго этажа.

Но не к ближней лестнице, по которой ушел Максим, а к дальней.

Которая как минимум была дальше даже от кухни.

– Федор, теперь у нас есть свой телеканал! – звонко и торжественно поделились радостью внизу. – И это будет лучший канал во всем мире! Только мультфильмы, и никаких скучных новостей! А еще – газета и радиостанция!