Спустя пару недель после отъезда Марка, мы с Евой вернулись в Москву. Стелла поехала с нами. Она бросила профессиональный спорт и вдруг решила поступить в МГУ на филологический факультет. Мы втроем заселились в квартиру, которую снимали до этого с Марком. Чтобы платить за аренду, пришлось экстренно искать работу. И я была безумно благодарна Стелле за то, что она была рядом, помогала мне с Евой, с домашними делами, пока я, как безумная, носилась по всей Москве по собеседованиям, держала меня ночами в своих объятиях, когда я рыдала от отчаянной тоски, которая всегда возвращалась с наступлением ночи.

Утром я снова начинала убеждать себя, что пришел новый день, и он пройдет совсем по-другому. Я обещала себе быть сильной, но все возвращалось снова, как только после очередного сумасшедшего дня, я оставалась в тишине спальни наедине с дочерью, которая безмятежно спала у меня под боком. Мне приходилось вставать и уходить на кухню, чтобы на разбудить Еву своими всхлипываниями. И каждый раз Стелла приходила ко мне, обнимала за плечи, не говоря ни слова. Так мы и сидели вдвоём до утра.

Я нашла работу менеджером в компании по продажам спортивного инвентаря, так как имела неплохие знания и опыт в данной области. Оплату обещали неплохую, и можно было не переживать хотя бы по одному поводу.

Я с замиранием сердца ждала повестки в суд, и мою тревогу усиливало полное отсутствие известий о бывшем муже. Последнее, что я помнила – это его взгляд, в котором я утонула, задыхаясь от боли. И этот взгляд не давал мне покоя. Именно его я видела, рыдая каждую ночь. Моему сердцу больше ничего не угрожало, но оно все равно ныло и страдало.

Мне нужно было знать, не показалось ли мне…

Но он исчез. Я не знала наверняка, но была уверена, что Солнцева нет в стране.

Он мог вычеркнуть меня из своей жизни, но никогда бы не оставил Еву так надолго. Дочка скучала по нему, скучала по нашему дому. И я тоже, я тоже скучала.

Теперь, когда я знала, что именно Солнцев устроил экстренную доставку меня в Германию, оплатив все расходы, операцию и последующее восстановление, вернув мне Еву, я не могла больше убеждать себя в том, что он безжалостный, хладнокровный, жесткий человек, который поставил себе цель уничтожить меня. Он спас мне жизнь и исчез, не требуя благодарности. Он впервые в жизни позволил себе проиграть.

В конце первой рабочей недели мне вдруг позвонил мой адвокат, сообщив, что все судебные иски, которые подавал на меня Солнцев, отозваны, а арест на мои счета снят и суммы, которые образовались благодаря моей кропотливой работе, разблокированы. На следующий день адвокат привез мне документы на спортивный центр, в которых говорилось, что теперь я являюсь полноценным и единственным владельцем безо всяких пунктов мелким шрифтом.

Я не знала, что думать, что делать, как реагировать, где искать бывшего мужа…. Я боялась неожиданного подарка судьбы. Хотя вовсе не судьба была моим благодетелем.

А потом произошло то, чего я ожидала меньше всего. Осенним прохладным будничным вечером Полина Смирнова позвонила мне и попросила встретиться с ней в Битцевском парке. Кутаясь в пальто, мы обе стояли на мостике и смотрели, как желтые листья падают в неширокую речушку с быстрым течением.

Она говорила долго и много, и то, что не должна была говорить, не имела права, и может быть, даже не хотела….

– Тебе кажется странным, почему я, рискуя карьерой, выдаю тебе информацию, помеченную грифом секретно? – спрашивает Полина, продолжая смотреть вниз, сжимая пальцами деревянные перила. Я отвернулась, понимая, что не хочу слушать ее объяснений, не хочу знать, какие личные мотивы привели ее сюда, чтобы в очередной раз перевернуть мою жизнь с ног на голову. Я застыла, не заметив, как ветер скинул с моих волос шарф и унес прочь. Лучше бы она молчала.

– Маш, люди нашей профессии, они, как железные солдатики, не умеют долго страдать. Мы скептики и прагматики до мозга костей. Это – побочное действие нашей работы. Люди, которые каждый день имеют дело с худшими людскими пороками, постепенно теряют чувствительность, черствеют. Дима всегда был самым уверенным, сильным, непробиваемым, целеустремлённым, несокрушимым. Да, несокрушимым – это подходит больше всего. Юрист от Бога, принципиальный, жесткий, упорный, обладающий невероятным чутьем и памятью. Но то, каким Дима пришел ко мне, узнав, что ты ушла от него, не укладывалось ни в какие рамки моего представления о нем, а я знаю его намного дольше, чем ты. В глубине души, мое женское уязвленное самолюбие жаждало расплаты, но, когда я увидела его разбитым и уничтоженным, полностью потерявшим свою привычную сдержанность, я испытала не удовлетворение, а горькое разочарование. Я вдруг поняла, что никогда не испытывала того чувства, которое свалило несокрушимого звездного адвоката Солнцева, который не проиграл ни одного процесса, но удержать свою собственную жену не смог. Дима всегда четко знал, чего хочет от жизни и следовал плану, он брал, а не спрашивал, управлял своим завтрашним днем. Я восхищалась им, его силой, и даже, когда он вел грязную игру, чтобы достичь цели, и даже, когда мы спорили и были не согласны друг с другом. Я страшно ревновала. Что говорить, Маша, я так и не нашла никого, кто мог бы сравниться с ним, и поэтому меня поразило то, как легко ты смогла отказаться от него. Несправедливо. Я не знаю подробностей, Дима не из тех, кто любит делиться своими секретами. Он заявился ко мне в минуту боли, чтобы выплеснуть то, что разрывало мне душу, но не говоря ни слова. Я бы не пришла, никогда бы не пришла к тебе…. Но сегодня я узнала, что Солнцев сразу после возвращения из двухмесячного путешествия по Европе, вышел из федеральной палаты адвокатов, передал все свои дела коллегам, и принял предложение занять должность ректора на факультете юриспруденции Санкт-Петербургского государственного факультета. Ты понимаешь? Солнцев собирается полностью посвятить себя преподавательской деятельности, бросив карьеру и все, чего он добивался долгие годы. Я пыталась говорить с ним, но Солнцев, как непробиваемая стена. Если кто-то и сможет его переубедить, то это ты….только ты.

Полина замолкает на несколько секунд, словно ей сложно говорить дальше.

– Я не знаю, как тебе удалось то, что ты сделала, и почему я не смогла… Может быть, теперь, когда ты знаешь подробности дела Рамзанова, и то, что сделал Солнцев, чтобы помочь тем детям, которые сейчас проходят длительную психологическую реабилитацию, тебе станет проще понять мотивы некоторых его поступков.

– Дима пытался отобрать у меня дочь, – подняв воротник пальто, дрожащими заледеневшими пальцами, произнесла я. – Я думаю, что ты знаешь об этом. Он мог сказать мне правду, и я бы не совершила поступки, за которые теперь мне придется ненавидеть себя до конца жизни. Ты же смогла прийти, не боясь того, что я пойду разглашать секретные данные направо и налево. У него тоже был выбор, и Солнцев его сделал.

– Маша, он молчал не поэтому, – покачала головой Смирнова. Повернув голову, взглянула в ее кофейные умные глаза. – Велось следствие, за вами наблюдали. Его телефон прослушивали, твой тоже. Говорить правду тогда было небезопасно для тебя.