Безусловно, крестьянство в странах третьего мира приветствовало земельную реформу, по крайней мере до тех пор, пока она не приводила к коллективному хозяйству или кооперативному производству, как это обычно происходило в коммунистических странах. Однако сторонники модернизации смотрели на нее совсем не так, как крестьяне, которых не интересовали макроэкономические проблемы и которые видели национальную политику иначе, чем городские реформаторы. Их отношение к земле было основано не на общих принципах, а на вполне определенных требованиях. Так, радикальная земельная реформа, проведенная правительством генералов-реформистов в Перу в 1969 году, которая одним ударом разрушила систему больших земельных поместий (гас ненд) , потерпела поражение именно по этой причине Для высокогорных индейских племеь, находившихся в неустойчивом сосуществовании с обширными скотоводческими ранчо в Андах, поставляя для них рабочую силу, эта реформа просто означала возвращение к отнятым у них землевладельцами общинным землям и пастбищам, границы которых они безошибочно помнили веками и с потерей которых никогда не смирялись (Hobsbaivm, 1974). Они не были заинтересованы в сохранении прежних предприятий как производственных единиц (теперь перешедших в коллективную собственность), в кооперативных экспериментах и других аграрных нововведениях, выходящих за рамки традиционной взаимопомощи внутри своих сообществ. После этой реформы общины вернулись к захвату земель кооперативных владений (совладельцами которых они теперь являлись), как будто ничего не изменилось в конфликте между землевладельцами и общиной (и в межобщинных земельных спорах) (Gomez Rodriguez, p. 242 — 255)-

382

•^Золотая эпоха*

В том, что их интересовало по-настоящему, ничего нового не произошло. Наиболее близкой к идеалу крестьянина, вероятно, была мексиканская земельная реформа 1930-х годов, которая отдала общинную землю в неотчуждаемое владение деревенским общинам, позволив им обеспечивать пропитание по своему усмотрению. Это был огромный политический успех, но экономически он не имел отношения к последующему аграрному развитию Мексики.

IV

Неудивительно, что десятки постколониальных государств, возникших после Второй мировой войны, вместе со многими государствами Латинской Америки, также относившимися к регионам, зависимым от старого имперского и индустриального мира, вскоре оказались объединенными под названием «третий мир» — предполагают, что этот термин появился в 1952 году (Harris, 1987, Р-lS) н° аналогии с «первым миром» развитых капиталистических стран и «вторым миром» коммунистических государств. Несмотря на очевидную абсурдность, объединение Египта н Гпбона, Индии и Папуа — Новой Гвинеи как государств одного типа имело определенный смысл, поскольку все они были бедными (по сравнению с развитыми странами) *, зависимыми, все имели правительства, стремившиеся к развитию своих стран. Однако ни одно из этих правительств после Великой депрессии и Второй мировой войны не верило, что мировой капиталистический рынок (т. е. предложенная экономистами доктрина «сравнительного преимущества») и стихийное частное предпринимательство на их родине добьются успеха. Кроме того, когда железная паутина «холодной войны» опутала земной шар, все те, кто обладал хоть какой-то свободой действий, хотели избежать присоединения и любой из противоборствующих политических систем, т. е.

удержаться от третьей мировой войны, которая у всех вызывала страх.

Это не означает, что неприсоединившиеся страны были в равной мере оппозиционны по отношению к обеим противоборствующим сторонам во время «холодной войны».

Вдохновителями и сторонниками движения (обычно называемого «бандунгским», поскольку его первая международная конференция проходила в 1955 году в Бандунге в Индонезии) были радикальные революционеры из бывших колоний — Джавахарлал Неру в Индии, Сукарно в Индонезии, полковник Гамаль Абдель Насер в Египте и отколовшийся от советского лагеря коммунист Тито в Югославии. Все эти государства, как и мно-

* За редчайшими исключениями, в частности Аргентины, которая, несмотря на процветание, никогда уже не обрела прежнего положения носле унадка и краха Британской империи, ДО 1929 года снабжавшейся аргентинскими продуктами питания. Третий мир 3^3

бывшие колониальные режимы, были социалистическими или заявляли б этом, но шли своим собственным (т. е. не советским) путем, включая ко-левский буддистский социализм в Камбодже. Все они испытывали определенные симпатии к Советскому Союзу, по крайней мере были готовы принять от него экономическую и военную помощь, что не удивительно, поскольку Соединенные Штаты после того, как мир разделился, сразу же отказались от своих прежних антиколониальных традиций и явно искали сторонников среди наиболее консервативных режимов третьего мира: Ирака (до революции 1958 года), Турции, Пакистана и шахского Ирана, которые вошли в блок СЕНТО (Central Treaty Organization'); Пакистана, Филиппин и Таиланда, входивших в СЕАТО (South-East Asia Treaty Organisation). Обе эти организации (ни одна из которых не имела большого веса) были предназначены для дополнения антисоветской военной системы, чьей главной опорой являлся блок НАТО. Когда афроазиатская группа неприсоединившихся государств стала трехконтинентальной после революции на Кубе в 1959 году, не удивительно, что в ее состав вошли те латиноамериканские республики, которые меньше всего симпатизировали северному «большому брату». Тем не менее, в отличие от сторонников США в третьем мире, которые на деле могли присоединиться к системе западного альянса, некоммунистические бандунгские государства не стремились быть втянутыми в противостояние мировых сверхдержав, поскольку, как доказали корейская и вьетнамская войны и ракетный кризис на Кубе, они являлись потенциальной линией фронта в подобных конфликтах. Чем стабильнее становились европейские границы между двумя этими лагерями, тем больше была вероятность того (если ружьям суждено будет выстрелить, а бомбам — быть сброшенными), что произойдет это где-нибудь в горных районах Азии или в африканской пустыне.

Однако хотя конфронгация сверхдержав и влияла нэ межгосударственные отношения по всему миру я до некоторой степени стабилизировала их, полностью она их не контролировала. На земном шаре имелись два региона, в которых собственные зоны напряженности стран третьего мира, по существу не связанные с «холодной войной», создавали постоянные условия для конфликтов, периодически выливавшихся в военные действия. Это были Ближний Восток и северная часть Индийского субконтинента. (Не случайно оба этих региона являлись наследниками имперских схем государственного размежевания.) Вторую зону конфликтов было проще оградить от мировой «холодной войны», несмотря на попытки Пакистана втянуть в нее США, которые терпели неудачу вплоть до начала афганской войны igSo-x годов (см. главы 8 и 16). в результате Запад мало знает и еще меньше помнит о трех региональных войнах: о войне между Индией и Китаем 1962 года из-за плохо демаркированной границы между двумя этими странами, в которой победил Китай, а также об индо-пакистанской войне 1965 года, умело выигранной Индией, и

384