На выходе из силезского укрепрайона, когда войска 17-й армии и армейской группы «Хейнрицы» вытянулись в оставленном им коридоре, танки Рыбалко и дивизии 60-й армии Курочкина их уничтожили.

А из первых эшелонов, которые ушли к границе Третьего рейха, уже сообщали: 5-я гвардейская армия генерала Жадова, «используя благоприятную обстановку, созданную поворотом армии Рыбалко, захватила плацдармы» за Одером, правее 4-я танковая армия Лелюшенко тоже форсировала Одер и вышла в район Штейнау. Но потом пришли тревожные вести: 3-я гвардейская армия Гордова и 13-я армия Пухова завязли перед 24-м танковым и 42-м армейским корпусами противника. На их правый фланг, с севера, давят резервы 9-й полевой армии. Ещё несколько дней назад эти немецкие части стояли перед войсками Жукова, а теперь сместились южнее и нависли над правым флангом 1-го Украинского фронта.

Накануне позвонил Верховный. Выслушал его доклад. И вдруг предостерёг:

— Смотрите, немцы не смирились с потерей Силезии и мо гут её у вас отобрать.

В эти дни Конев был в войсках. Связь работала бесперебойно. Офицеры штаба постоянно докладывали обстановку, и он сразу же отдавал распоряжения. Это был штаб на колёсах. Как не хватало этого летом 1941-го и позже, в 1942-м, подо Ржевом…

Конев велел связаться со штабом 4-й танковой.

— Четвёртая танковая на связи, — тут же ответили ему.

— Спросите, где Лелюшенко?

— Лелюшенко на новом капэ за Одером.

— Быстро к нему, — приказал он и подумал: какой молодец… Теснимые наступающими авангардами 1-го Белорусского

фронта немецкие войска нажимали на дивизии Гордова. Создавалась опасная ситуация, при которой немцы могли смять порядки 3-й гвардейской армии и хлынуть в тыл всей группировке, выдвинувшейся к Одеру и опасно растянувшей свои коммуникации. Для того чтобы этого не допустить, он приказал Лелюшенко нанести удар в северо-западном направлении. Танки Лелюшенко наступали по обоим берегам Одера. Положение 3-й гвардейской несколько улучшилось. Но немцы разгадали этот манёвр и отвернули севернее. Удар Лелюшенко не достиг намеченной цели. И всё же в районе Лисса 4-й танковой и 3-й гвардейской удалось остановить и окружить противника. В «котёл» угодили несколько дивизий. Около 15 тысяч были уничтожены и пленены. Остальным удалось вырваться.

Изношенные сапоги и ботинки русских пехотинцев вслед за танками прошли по междуречью Вислы и Одера. К началу февраля тульские гармошки и трофейные аккордеоны играли «барыню» и разливали «саратовские страдания» уже на Одере и на плацдармах за немецкой рекой.

Висло-Одерская операция завершилась. Вот как её впоследствии прокомментировал бывший начальник штаба 48-го танкового корпуса, а затем 4-й танковой армии генерал фон Меллентин: «Русское наступление развивалось с невиданной силой и стремительностью. Было ясно, что Верховное Главнокомандование полностью овладело техникой организации наступления огромных механизированных армий… Невозможно описать всего, что произошло между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 года. Европа не знала ничего подобного со времени гибели Римской империи». Немного пафосно. Но исторически довольно точно.

Итогом Висло-Одерской операции для войск маршала Конева стало освобождение Южной Польши, древней польской столицы Кракова и всего Силезского промышленного бассейна, заводы которого теперь работали на нужды освобождённой Польши… и Красной армии.

Во время боёв было уничтожено около 150 тысяч солдат и офицеров противника, 43 тысячи взяты в плен. Трофеи исчислялись десятками тысяч орудий и миномётов, сотнями танков, самолётов и другой техники.

За Одером были захвачены выгодные плацдармы для предстоящих ударов на Дрезденском и Берлинском направлениях.

В оперативном отношении Дрезденское направление, обеспеченное группировкой левого крыла фронта, было более перспективным. Войска здесь стояли надёжно. Правая группировка оказалась в несколько сложном положении. Она натолкнулась на мощнейшую оборону противника — Померанский вал — и тоже вынуждена была остановиться. Но перед ней лежал прямой путь на Берлин. Жукову оставалось до него 60—80 километров.

После войны, деля лавры, маршалы и генералы не раз будут спорить и напрямую, и через своих посредников, военных историков и публицистов, почему не получилось взять Берлин на два месяца раньше.

Маршал Жуков в конце января 1945 года докладывал Сталину, что намерен «с утра 1—2 февраля 45 г. продолжать наступление всеми силами фронта с ближайшей задачей с ходу форсировать Одер, а в дальнейшем развивать стремительный удар на Берлин, направляя главные усилия в обход Берлина с северо-востока, севера и северо-запада». Но Померанский вал застопорил движение. Немцы были сильны до самого конца. Группа армий «Висла», которую возглавил рейхсфюрер СС Гиммлер, используя растянутость 1-го и 2-го Белорусских фронтов и образовавшийся разрыв между их флангами, готовились нанести удар с выходом на их тылы. Жуков вовремя выставил заслон. Таким образом резервы были отвлечены от основного направления.

Тридцать первого января 1945 года Жуков доносил Сталину:

«1. В связи с резким отставанием левого фланга 2-го Белорусского фронта от правого фланга 1-го Белорусского фронта ширина фронта к исходу 31 января достигла 500 км.

Если левый фланг К.К. Рокоссовского будет продолжать стоять на месте, противник, безусловно, предпримет активные действия против растянувшегося правого фланга 1-го Белорусского фронта.

Прошу указать К.К. Рокоссовскому немедленно наступать 70-й армией в западном направлении, хотя бы на уступе за правым флангом 1-го Белорусского фронта.

2. И.С. Конева прошу обязать быстрее выйти на р. Одер».

Читая этот документ, невольно приходишь к мысли о том, что мышление маршала Жукова было всё-таки шире командующего войсками фронта, даже такого мощного, как 1-й Белорусский. Сидеть бы ему в Генеральном штабе и командовать всеми фронтами. Но кто бы тогда стал Маршалом Победы?

На просьбу Жукова повернуть войска Рокоссовского и Конева Верховный ему так и не ответил.

С померанской группировкой Жуков и Рокоссовский в конце концов справились. Перемололи гусеницами своих танковых корпусов и 11-ю армию генерала Грассера, пытавшуюся контратаковать, и группу армий «Висла» рейхсфюрера СС Гиммлера. Но в какой-то момент войска, нацеленные на Берлин, пришлось отвести и развернуть по другим направлениям. К примеру, из-за Одера была отозвана 1-я гвардейская армия генерала Катукова, которая ещё в начале февраля готова была броситься с Кюстринского плацдарма на «логово». Но вовремя поняли — рано и слишком опасно.

1-й Украинский фронт тоже замешкался. Конев впоследствии признал, что его войска выполнили только часть своей задачи, что «для дальнейшего наступления требовалась пауза».

«Мы наступали непрерывно сорок четыре дня (с 12 января по 24 февраля), — вспоминал Конев, — и прошли с боями от пятисот до семисот километров. В среднем за каждые сутки войска продвигались на шестнадцать километров. За такие итоги краснеть не приходится. Но они не освобождают меня от необходимости объяснить, почему всё же Нижне-Силезская операция планировалась нами на одну глубину, а на практике осуществлена на другую, значительно меньшую.