кавалерия под командованием Павла, буквально стоптавшая врагов. Сделав это, отряд вернулся назад, за Троянов вал.

Впрочем, сам герцог Померанский видел это разве что мельком, да знал по донесениям вестовых – у него начались проблемы…

Атака в центр была отвлекающим маневром, и сейчас враги навалились на армию Рюгена. Здесь, по всей видимости, собрали то ли самых фанатичных, то ли накачали наркотой… Но лезли турки как бешеные, и он сам видел, как некоторые пытались добраться до его солдат, когда у самих кишки выпадали… К счастью, до рукопашной не дошло. К счастью – потому что врагов было в несколько раз больше, и в свалке они могли реализовать свои преимущества.

Только-только отбили янычар… Нет, герцог Померанский не был впереди строя – не было необходимости. Так вот, только отбили пехоту, как навалилась конница, воспользовавшаяся тем фактом, что артиллерия временно сосредоточила огонь на пехоте. Сравнительно немногочисленная, но, к сожалению, слишком хорошая. Они ворвались на артиллерийские позиции, и завязалась рукопашная.

– В бой! – заорал Рюген во всё горло и первым подал пример. Захвати враг батарею, и ситуация сильно осложнится…

Герцог стоял на небольшом возвышении почти сразу за строем – вместе с драгунами-юнкерами. Строй пехотинцев разошёлся, и немцы налетели на османов, сминая их. Более тяжёлые европейские кони и умение работать в команде сделали своё дело, и юнкера быстро «вычистили» батареи.

Быстро оглядевшись, Грифич понял, что ситуация слишком опасная, и потому принял решение… атаковать.

– Перерезать пути отступления! – дал он приказ пехоте, и те начали отрезать пути отступления. Сам же герцог во главе драгун врезался в толпу конных турок, коих просочилось не меньше пяти тысяч.

Слегка изогнутая сабля вытянута вперёд, и какой-то сипах скалит жёлтые зубы, принимая вызов. Столкновение… Грифич чуть качнулся в сторону, пропуская вражеский клинок и пропарывая горло врагу.

Резко наклониться в седле, уклоняясь от дула пистолета… Проблема решена клинком телохранителя.

Бросок кинжала, и душивший барона Фольгеста (а по совместительству – командира одного из драгунских полков) джюнджюлы тяжёлым мешком падает под копыта коней.

Перехватить древко нелепого в такой толчее копья, саблей дотянуться до пальцев сипаха… Того добивает один из драгун.

Как-то внезапно враги закончились. Нет, добрая половина была ещё жива, но… Удирала. Была за турками такая слабость – встретив решительный отпор, они терялись, а уж когда солдаты начали отрезать им пути отступления… Началась паника – значит, враг заведомо сильнее!

Османы побежали, давя друг друга и скатываясь в лощину.

– Преследование! – приказал Рюген трубачам, и войска начали бить врагов в спины, не давая тем опомниться и как-то собраться. При этом часть неверных выскочила под огонь артиллерии Потёмкина и была скошена картечью.

Впереди замаячила уже турецкая батарея…

– Рассыпной строй! – И тренированные вояки Грифича послушно разомкнули ряды, продолжая преследовать врага.

Ба-бах! Бах! Бах!

Османы начали стрельбу, но толку от неё было немного – большая часть картечи и ядер скосила единоверцев… Сами же отступающие и не дали батарее шансов – они буквально смели орудийную прислугу, стаптывая её или увлекая за собой.

– Фашины![241]

Впереди маячил ретраншамент[242], и герцог надеялся захватить и его… Солдаты начали хватать всякий хлам и бежали, используя его заодно как щиты от ружейных выстрелов. Пушки в ретраншаменте, судя по всему, просто не успели зарядить…

Пропустив вперёд солдат с импровизированными фашинами, спешившийся Грифич одним из первых ворвался во вражеское укрепление и… остановился.

Больше не было необходимости подавать пример или гнать врага – всё и так складывалось удачно.

– Артиллеристы есть? – негромко спросил он, вытирая окровавленный клинок.

– Я понимаю в этом, мой принц, – подскочил один из юнкеров, – в университете математику изучал и интересовался инженерными работами и артиллерией.

– Распорядитесь тогда пушками, пусть они хоть как-то помогут остальным войскам.

Помощь была скорее психологической, но турки бежали не только от Грифича, но и от остальных войск Румянцева, когда поняли, что их укрепления захватили. Паника поднялась неимоверная, и всякие намёки на попытки сопротивления прекратились полностью. Начали бросать оружие и срывать одежду – лишь бы легче было бежать.

Оставив часть войск на укреплениях, принц включился в преследование с коротким приказом:

– В плен брать только самых знатных!

И дело тут не в жестокости, просто каждый пленный требует времени, охраны… А пока есть возможность, нужно пользоваться ситуацией и уничтожить как можно больше врагов.

Глава одиннадцатая

Для нормального преследования войска слишком устали, так что через несколько вёрст оно прекратилось, и лишь кавалерия продолжила собирать кровавую дань. Герцог Померанский в преследовании не участвовал, но отдал своих драгун под командование Павла, который и продолжил избиение. Вернулись они только поздно вечером, и цесаревич сразу нашёл наставника.

– Тысяч тридцать нарубили, – вместо приветствия сказал наследник, с трудом шевеля губами. Видно было, насколько тяжело ему дался этот день – страшнейшая битва, да полностью самостоятельное командование отрядом, да невероятное количество погибших… Но – надо, это был своеобразный экзамен, после которого его репутация в войсках станет абсолютной.

– Наткнулись на анатолийских курдов, так те сами бегущих грабили! Взяли пленных и выяснили, что к битве курды опоздали – говорят, что вроде как специально тянули. Врут?

– Вряд ли, – протянул Владимир, вспоминая информацию из будущего, – курды народ своеобразный и за османов воюют без особого воодушевления. Если выхода иного нет… Ну, когда сзади войска подпирают… Или когда намечается возможность поживиться. А с нами им биться не резон – знают, что вояки мы злые, а грабить нас… Мало того, что особо нечего, так ещё и не выйдет ни хренинушки – турки их до трофеев просто не допустили бы.

– Ясно. Ну мы их трогать и не стали – пусть они меж собой воюют.

Чуть погодя выяснилось, что кавалерия во время преследования убила не более пятнадцати тысяч врагов. Впрочем, цифра всё равно более чем внушительная, учитывая почти двадцать тысяч убитых в генеральном сражении. Да сколько раненых, да разбежавшихся…

Кавалерия нужна была для охраны лагеря от татар. Пусть шансов на нападении крайне мало, ведь они даже во время битвы не рискнули ударить в тыл (!), но существовала вероятность, что они могут попытаться отбить часть захваченного турецкого обоза, а такое допустить было никак нельзя. И без того с трудом отбили казаков[243], а затем и арнаутов[244], между прочим, в бою не участвовавших(!), пытавшихся отбить захваченную