концов, и погубило.

Нашлось в этой небольшой книге место и для всяких приятных деталей и характеристик. Любимая музыка Хендрикса и идеи об оформлении виниловых конвертов (на один хотел заполучить Верушку), воспоминания о полусиротском детстве и юмор (Electric Lady была записана так давно, шутил Джими, что у нее уже поди трое детей), скромность, мечты (просто играть, а еще – писать что-то не только на салфетках и сигаретных пачках) и мысли о том, что «плохих и хороших людей не бывает; есть люди потерянные и обретенные», как рай у Мильтона. «Когда я умру, устроим джем-сейшн. Пусть все оторвутся и вволю побесятся. Меня, пожалуй, и арестуют на собственных похоронах!»

Подобная эклектичность перекликается, конечно же, с Zeitgeist эпохи, одним из главных символов которой был абсурд, игра, скоморошество. Литтл Ричард штрафует за похожую на его сценический наряд сорочку, на сцену выходит рычать мужик в смирительной рубашке, сам Хендрикс играет зубами и палит гитары, мечтая, чтобы из гитары вырывались «разноцветные лучи, как в кино. Вот это был бы настоящий, полный опыт!» Смысл тут – разбить ожидания, привычный опыт, прорваться на «ту сторону» имени Джима Моррисона: «в музыке фрик-аут – это почти игра по фальшивым нотам. Берешь те ноты, которые человек меньше всего ожидает услышать. И если уметь это делать, да еще с подходящим фидбэком, то выходит очень недурно. Фальшивая игра, но на полном серьезе, понимаете? Прикольно!»

И эклектичность эта очень выгодно подчеркнута еще и версткой – рисунки, разные шрифты, цвета (фиолетовый преобладает – привет purple haze!). То, что надо!

Но как не обойтись без чайной ложки дегтя, которые сами издатели положили в свое медовое, сильно алкогольное witches’ brew? Франк (так!) Синатра, джем-се(й) шн и тотальное отсутствие каких-либо ссылок или комментариев несколько портят вкус. Хотя в те времена пили и не такое.

Бог мертв. Умер Дэвид Боуи

Эта настолько нереально, что когда в 10 часов утра по Москве сообщение появилось на его странице в Фейбуке и Твиттере, большинство комментаторов писало «Hoax!» (утка, ложь!), действительно поступали опровержения. К сожалению, скоро смерть певца после 18-месячной борьбы с раком подтвердил его сын. И тут же вся фб-лента настолько запестрела его клипами и портретами, что всесильный Фейсбук даже, кажется, не выдержал и стал немного подвисать.

Говорить что-то о трагичности этой смерти так же бессмысленно, как выражать христианам соболезнования в связи с распятием Христа.

О его музыкальном величии? Боуи менял стили, как свой имидж, но тут не поможет рок-энциклопедия – это всегда было стилем Боуи. Тем стилем, который через несколько лет перенимали его апостолы вроде того же Игги Попа, а лет через десять начинали играть на проигрывателях в обычных квартирах.

Не счесть тех, кто с ним записался и кто обязан ему – коллаборацией ли (многим ли музыкантам выразит соболезнование Queen?), раскруткой (бесконечный энтузиаст, он вытаскивал из безвестности уйму молодых команд), одной песней или просто всем.

А возможно, даже не это главное. Потому что Боуи был – Зигги Стардастом, майром Томом из ракеты, алмазные собаки и пауки с Марса свитой. Тем человеком, имя которого можно поставить определением «стиля», и ничего больше не нужно объяснять. Его образы, его, ну ок, за исключением буквально парочки, все альбомы, его вечные идеи, за которыми мода бежала, отставая так же, как Ахилл за той самой черепахой.

Да даже ювелирная красота и благородство этой смерти. Он молчал и в полной тайне и тишине записывал свой предыдущий альбом. Об этом последнем информация появилась пару месяцев назад, а сам альбом «Blackstar» вышел 8 января, в день его рождения. О раке – ни слова, только – что Боуи занимается мюзиклом, решил написать тему для любимого сериала или вообще для мультфильма. А 10 января Бог умер.

После него осталось так много и навсегда, но – почти никого, на чей концерт также мечталось бы попасть. Там сейчас, на рок-н-ролльных небесах, концертная программа определенно лучше, чем здесь.

Там, где Черная Звезда говорит ему – Hallo Spaceboy[156]!

Треугольники и квадраты Фрэнка Синатры

Рэнди Тараборрелли. Фрэнк Синатра. «Я делал все по-своему». М.: Издательство Э, 2016. 576 с

Биографии великого крунера по прозвищу Голос (не путать с шоу «Голос») стоит верить – это не первое издание книги Тараборрелли, который к объекту своего исследования относился весьма трепетно (читатель прочтет о его моральных рефлексиях, стоило ли ему идти по чужому пропуску на похороны Синатры). А вот нашим издателям, как всегда, доверять не стоит – и название в оригинале другое («Sinatra: Behind The Legend»), и автор не из «близкого круга», как утверждает аннотация, а встречался всего четыре раза, как признается уже он сам.

Это, возможно, и стимулировало вектор выстраивания биографии – не вольный отчет о том, как мы пили с Крысиной стаей и разнесли новый «Кадиллак» Синатры, но – почти научную «полевую работу» с опросом не одной сотни близких и дальних знакомых Мистера Голубые Глазки.

Полная историческая справка о Хобокене, где родился Синатра, рассказ о житие-бытие там европейских «понаехавших», изучение ошибок в метрике новорожденного Фрэнка – автор въедлив, а книга этим и ценна.

Хотя дальше, когда доходит до более sensitive (скользких и чреватых) тем, тут такой же, как Синатра, потомок итальянских иммигрантов чуть дает задний ход. Треугольник Синатра – клан Кеннеди – мафия: «Мне надо, Фрэнки, чтобы ты пресек деятельность Бобби Кеннеди, направленную против меня и моих ребят, – сказал Сэм, когда они с Фрэнком выпивали в баре отеля. – Это безобразие необходимо остановить. Сам понимаешь. – Я на этого недоделка влияния не имею, признался Фрэнк». Или уже квадрат: Синатра, Мэрилин Монро, тот же Кеннеди и жена (жёны) Синатры. Послушать автора, так Синатра проявлял разумную осторожность, от мафии бежал, с Мэрилин поддерживал исключительно дружеские и возвышенно платонические отношения, да и то, пока та не пошла в полный разнос. Как бы не так.

Но Тараборрелли предпочитает настаивать на дурном характере Синатры, который портил ему личную жизнь, но, скажем так, не вредил успешному строительству американской мечты. Тут он почти не лакирует действительность – ссоры со всеми, кто хоть подумал о слове поперек, браки, разводы и еще раз романы (от Авы Гарднер до Миа Ферроу, от тысячи любовниц до почти поместившей престарелого певца под свой весомый каблук финальной Барбары), попытки суицида (кстати, если бы все пошло по плану, Синатра стал бы легендой покруче Джеймса Дина), седатики тоннами, виски рекой (а ведь писала еще М. Гейде – никогда «не мешайте седатики с алкоголем»!) и «Кэмел» в количествах, достаточных для массового уничтожения поголовья верблюдов…

Подобное поведение героя автора, конечно, весьма удручает