— Считаешь, мы должны болтаться здесь и спокойненько дожидаться завтрашнего дня? — удивленно спросил Элдин. — Между прочим, очень может быть, что этот день окажется последним.

— Да нет же, черт возьми! — буркнул Герон. — Конечно, нам с тобой нужно немедля трогаться в путь и поскорее убраться отсюда! — Он тяжело вздохнул. — Послушай, старина, не знаю, как ты, а я с трудом могу пошевелиться. Вернее, я в состоянии моргать, говорить, выгибать спину, качать головой вперед и в стороны, но это все. Ergo[3], ни на что не способен! Ни физически, ни эмоционально, ни умственно. Я еще не полностью утратил надежду, но все же должен признаться, что, если уж совсем начистоту, не вижу для нас с тобой большого и радужного будущего.

— Хм-м-м! — мрачно протянул Элдин. — Как я и подозревал, ты ждешь, пока я вытащу нас обоих, так ведь? Дэвид Герон может завести неведомо куда, а потом Элдин Скиталец давай, выводи!

Герон, хотя ему и было очень плохо, не смог сдержать улыбки. Теперь уже Элдин вставлял ему шпильки — вне всякого сомнения, нарочно. На самом же деле никто из них не был виноват в том, что они оказались в этом безвыходном положении — их задача была безнадежной с самого начала. И теперь Герону оставалось лишь оглядываться (в переносном смысле) назад и думать, как их сюда занесло…

…В то же самое время за много миль от них (точное расстояние не имеет значения: протяженность времени и пространства в земном мире снов весьма обманчива) в блистательном городе Селефе король Куранес почти в точности повторял мысли Герона, разница была лишь в том, что размышлял он вслух, поскольку рядом с ним находились его друзья, гости из мира яви. Прочтя записку, которую принес на своей лапке розовый храмовый голубь, де Мариньи поспешно распрощался с Аталом, запихнул Морин в Часы Времени и немедля отправился к подножию Танарианских гор, в долину Ут-Наргая. Первопроходцы Герон и Элдин были агентами Куранеса, так что кого же было расспрашивать об их возможном местонахождении и этом самом Гадже, который, судя по всему, представлял собой более чем серьезную опасность для их жизней, как не самого Куранеса?

Сейчас в королевском дворце (вернее, в увитом плющом особняке, точь-в-точь похожем на местонахождение его высокого престола в Серанниане) Искатель и Морин Нуминосская сидели вместе с королем за большим столом, а в отдалении стояли наготове лакеи в ливреях. Куранес, облаченный в длинную, до самого пола, ночную рубашку, но уже совершенно проснувшийся, нацепив на нос очки в квадратной оправе, прочитал при спокойном свете двух старинных масляных ламп надпись на доставленном гостями клочке бумаги и заметно побледнел.

— Их схватил Гадж! — выдохнул он. — Пират Гадж, гроза Южного моря и неба вокруг Зуры и Талариона!

В облике Куранеса, несмотря на его довольно хрупкое сложение, нельзя было не заметить истинно королевского величия. Седоватая борода, но живые, яркие глаза, и ничего похожего на текучую изменчивость, проскальзывавшую у коренных жителей мира снов (Homo ephernerans, как давным-давно назвал людей, обитавших в его сновидениях, Элдин Скиталец). Нельзя было не заметить также, что этот человек, считавшийся покойным в мире яви, здесь, в мире снов, являл собой могущественную добрую силу и был давним врагом всех коалиций ужасов и ночных кошмаров. Прочитав записку и окончательно стряхнув с себя сонливость, он схватил де Мариньи за руку.

— Вы ведь прибыли сюда в Часах Времени, этом поразительном средстве передвижения и оружии, которое я так хорошо запомнил по вашему прошлому визиту?

— О да, — кивнул Искатель. — Они остались снаружи, в саду, их охраняют ваши пикинеры.

— Замечательно! — Куранес не смог сдержать вздоха облегчения. — Значит, какой-то шанс для этой пары великодушных проходимцев все-таки остается.

А потом он рассказал своим гостям все, что ему было известно.

— После войны Безумной луны здесь, в мире снов, наступило продолжительное затишье. Победа казалась нам бесповоротной, чуть ли не окончательной, и мы решили, что нам уже нечего делать, кроме как праздновать ее! Грубая, грубейшая ошибка. Атал, вероятно, рассказал вам о неожиданных затмениях? Вот-вот. А сообщил он вам о предзнаменованиях вашего прибытия сюда именно в это время?

— И довольно подробно, — ответил де Мариньи, — хотя даже Атал не мог предвидеть, насколько серьезное дело привело нас сюда. — И он вкратце, но ничего не опуская, поведал все, что знал о положении вещей: о неизбежном восстании Великих Древних, о переменах в положении определенных звезд, о том, что его присутствие зачем-то крайне требуется в Элизии, куда так и нет королевского пути, о намеке Титуса Кроу о том, что какие-то подсказки насчет местонахождения Элизии можно отыскать в земных мирах снов. — Уверен, что с помощью Герона и Элдина мне удастся сузить область поисков.

— А это значит, что их спасение не просто важная, а чрезвычайно важная задача! — ответил Куранес, хлопнув обеими ладонями по столу. — Похоже, миру снов опять грозит опасность. И не только миру снов, но и здравому рассудку всей вселенной! А теперь слушайте внимательно.

На протяжении примерно шести месяцев Южное море и небеса над миром снов были свободны и безопасны, как никогда прежде. Латхи и Зура потерпели поражение в войне Безумной луны, изгнаны из всех областей мира снов, где царит здравомыслие, в их исконные темные владения, ленгийцы разгромлены и полуистреблены, угрюмые ишарранцы покорены, а те немногие из них, кто остался в Саркоманде и восточных поселениях — честный народ, — получили наконец возможность заняться своими собственными делами по своему разумению, никого не страшась и не встречая препятствий.

Торговля по небесным маршрутам между Сераннианом, Селефе, Илек-Вадом и Ултаром процветала, равно как и морская торговля и путешествия между портами Южного моря; остров Ориаб в значительной степени утратил свое изолированное положение, и искатели удовольствий, как и в прежние времена, потянулись в Бахаму, чтобы насладиться ориабскими чудесами. Никогда прежде торговцы не держались так близко к побережьям страшного Талариона и не бывали столь беспечны, минуя земли Зуры — почему бы и нет, если чувствуешь себя в безопасности? — а черные галеры Ленга попадались, что в море, что в небе, настолько редко (и лишь в отдалении), что капитаны вскоре забыли старинный обычай — докладывать о встречах с ними. Казалось, что рогатые полулюди в большинстве укрылись на своем запретном для всех прочих плато; Латхи в Таларионе восстанавливает свое дважды разрушенное гнездо, а Зура — разоренные луной Кладбищенские сады.

Сераннианскую сторожевую небесную армаду было непросто комплектовать экипажами, содержание ее обходится дорого, а патрульные рейсы продолжаются очень подолгу и выматывают людей скукой; народ куда охотнее занимался приведением в порядок того, что пострадало от напастей, обрушившихся на мир снов во время Безумной луны. В общем, в мире земных снов вновь воцарились покой и процветание, а память обитателей этого мира, увы, очень коротка. Да, покой — но это было лишь затишье перед бурей…