— Пустишь нас к себе, ведьма? Ты только скажи, мы и трав нужных принесем, и мёда дикого близ гор, только не прогоняй.

Сев на подоконник, я повернулся к столу и аккуратно высыпал на него камни, мысленно прикидывая, как лучше сделать бусины. Марья же, положив руку мне на плечо, вновь склонилась к окну и посмотрела на присмиревших мавок.

— Какое зло в доме сделаете, в жизни больше во двор не пущу, всё ясно?

— Ясно!

Девушки заметно оживились и направились к задней двери у поленницы. Марья вздохнула и, оглядев стол, заваленный шитьем, камнями и старыми листками рецептов, поставила руки в бока.

— Придется стряпать пирожки. Это ж сколько теста подготовить надо…

— Я помогу, покажи только, что нужно делать.

Встав рядом, я легко поцеловал девушку в висок и начал собирать шитье в корзину, взяв один из пока ненужных лоскутов для мешочка янтаря. Мавки зашли на кухню и, несколько настороженно оглядевшись, сели за стол, стараясь не мешать. Младшая из них полезла на печь и поймала там кота, аккуратно приласкав его и погладив. Смотря за тем, как робко перешептываются и поглядывают на меня девушки, я то и дело напоминал себе, что они лишь нечисть, похожая на людей, но со своей странной моралью и законами жизни. Их почти детская открытость и хитрость сбивали с толку, настораживая и заставляя относиться так же, как и к любым другим жителям деревни.

Замесив с Марьей тесто, мы оставили его в небольшом деревянном корыте, накрыв полотенцем. Мавкам в это время дали работу приготовить начинку и почистить яблоки, хранящиеся всю зиму в подполье.

— От холода до тепла унесла, увела вода…

Средняя ловко работала ножом, тихо напевая что-то под нос, кажется, полностью захваченная этим делом. Старшая же почти не отводила от меня глаз, стараясь не совсем открыто рассматривать, но даже так исподтишка я ощущал на себе ее любопытство.

— Дырку во мне проглядишь, мавка.

— Не прогляжу, да и неужто с тебя убудет? Я никогда таких, как ты, не видела прежде.

— А как же маги, что приезжали сюда издалека? Неужели на них не насмотрелась?

— Так то некроманты были, а ты не из их числа, хоть и кличут тебя темным.

Сев за стол, я взялся чистить картошку, взяв и себе нож. Ведьма достала из закромов высушенные фрукты и травы и начала готовить взвар.

— Хорошо, но я и не слишком от них отличаюсь.

— Отличаешься, смотрю на тебя и вижу, что будто и не человек вовсе.

— А кто же?

— Не знаю, но словно сам не свой.

Замерев, я посмотрел на мавку, чуть нахмурившись. Мне не понравилась ее характеристика, но отчего-то я чувствовал, что она близка к правде, хоть и понять не может, что именно не так. Марья, поставив чугунок в печь, присела ко мне и вновь взялась за шитье.

— Лучше расскажите, как вы в лес попали, чем ерунду такую молоть.

Старшая передернула хрупкими плечами и вперила взгляд в стол, продолжив нарезать яблоки.

— Как-как… обыкновенно. Жил наш батюшка одиноко, жёнку не мог найти и тужил из-за этого горько, пока деревенские не посоветовали ему к ведьме сходить. Пришел он к ней, о беде своей поведал, да помочь попросил, а она возьми и согласись. Говорит, придет к тебе супруга и умна, и красна, заботься о ней, не обижай, а самое главное в лес не пускай.

— Это почему же?

— Уйдет и не вернется, дорогу домой позабудет, — мавка грустно улыбнулась уголками губ. — Ведьма не соврала, пришла к батюшке через три дня. Коса, словно листья клёна по осени, глаза цвета хвои и моря, щеки и плечи солнцем зацелованы. Красавица, будто из сказки, и по дому с любым делом легко справлялась. Отец наш ее с первого взгляда полюбил больше жизни, а вскоре и мы появились, погодки, Агния, Анька и Янка.

С печки послышался более тихий голос младшей.

— Только после меня мама болеть начала. Медленно, но верно чахла и все отца просила в лес пустить, сил набраться, но он помнил ведьмин завет и не пускал, пока силы ее совсем не оставили. Не смог он больше смотреть, как она умирает.

Средняя заправила за ухо выпавшую прядь и продолжила орудовать ножиком.

— Так мамы не стало, батюшка сильно горевал, хоть и чувствовал, что она где-то рядом. А мы тем временем подросли, такие же красавицы и умницы, как она. Женихи уж свататься стали, но папа не желал нас от себя отпускать, и так же как маме в лес ходить запрещал.

Агния покачала головой и недовольно поджала губы.

— Все бы так и осталось, если бы новый властитель земель не пришел собрать дань. Заявился из Целестии, глянул, чем поживиться можно. На первый раз откупились мехом, во второй раз — рыбой, а в третий нам нечего было предложить. Поэтому он, недолго думая, потребовал одну из нас. Отец, конечно, противился. Когда князь пришел, спрятал всех троих в подпол, чтобы мы и носу не казали оттуда. Притворился, что замуж нас отдал в соседнее село. Властитель ушел, да вот только кто-то из деревенских ему проболтался. Едва мы из подпола вышли, снова нагрянул домой, и отец приказал нам бежать.

Анька ловко повертела в руках нож, отвлекшись от своего занятия.

— Все, что было у нас с собой, это подобный ножик, единственное, что я успела прихватить из дома. Деваться было некуда, и мы бросились в лес, шумные сосны приняли нас, как родных, но с князем были помощники и собаки. Чтобы сбить их со следа, младшая срезала косу, бросила к звериной тропе, и волки спугнули собак.

— Чтобы отстали помощники, средняя срезала косу, бросила наземь и заставила деревья сомкнуться, запутать мужиков.

— Князь остался один, но не отступал. Злой, словно черт, он на коне преследовал нас, и мне тоже пришлось срезать косу. Я взмолилась духам лесным и попросила защиты, тогда мы и услышали голос матери. Она позвала нас к озеру и скрыла под толщей воды от чужих глаз. Властитель, помаявшись до вечерней зари, все же отстал, отступившись, он ушел обратно в деревню, а мы… Не смогли найти дорогу домой. Как бы мы ни старались, из лесу выйти не могли, плутали всю ночь, пока не повстречали ведьму. Она-то нам и сказала, что пути назад у нас нет, но за отцом присмотрит, и, если получится, князю за нас отомстит.

Янка свесилась с печи и, ухватив со стола кусочек яблока, быстро сунула его в рот