время вторжения на Западе. Гиммлер не делал попыток ухватиться за эти новые возможности. Он держался за свое первое предложение: одна дивизия должна быть готова к началу 1945 г., а потом другая. Остальное должен решить Гитлер. Однако Гиммлер был готов предоставить Власову номинальную власть над оставшимися рассредоточенными добровольцами, не отбирая их из германских частей, в которых они служат. Кестринг отослал это камуфляжное предложение Кейтелю, Йодлю и преемнику Цейцлера Гудериану. Все вышеперечисленные отказались брать на себя эти хлопоты. Кестринг осознал, что Гитлер разрешил создать только две дивизии, и не более.

Новость о плане создания «всероссийского правительства Власова» разошлась быстро. Она принесла разочарования многочисленным официальным и неофициальным «национальным комитетам» национальных меньшинств, как больших народов, вроде украинцев, белорусов и грузин, так и небольших народностей, вроде калмыков, ингушей и других. Поскольку в политическое управление Розенберга стали поступать протесты, Бергер начал плести интриги по поводу всех тех вопросов, которые ему не было разрешено упоминать на встрече Гиммлера и Власова. В Галиции немецкий фронт стабилизировался перед Краковом, так что под предлогом поддержания контактов с украинскими партизанскими группами в тылу Красной армии Бергер попробовал впервые создать официальный «украинский национальный комитет». После сорока месяцев доктрину Ангербурга и политику Эриха Коха было суждено развернуть в обратную сторону. В октябре перед лицом жесткой оппозиции со стороны Кальтенбруннера и его креатуры шефа гестапо Мюллера Бергер добился освобождения из концентрационного лагеря Заксенхаузен украинских националистов, среди которых были Мельник и Бандера. Целью этого шага было вытеснить провласовский «украинский комитет» рабочим союзом между ОУН-М и ОУН-Б. Эти две фракции не представляли собой гармоничной группы даже за проволокой, но они могли, по крайней мере, достичь соглашения в вопросе категорического отказа работать с Власовым.

Таким образом, в тот момент было два «украинских национальных комитета», соперничающие друг с другом. Пятьсот членов «цирка на колесах», к которому Власов обратится в Праге 14 ноября, включали в себя провласовскую украинскую организацию, среди которой были члены специально подобранного городского совета Киева, пережившие правление Эриха Коха. Но остатки дивизии СС «Галичина» и ее политические спонсоры не имели ничего общего с этими обрусевшими людьми. С помощью учреждений Фрица Арльта и Leitstelle Ukraine полковника Людвига Вольфа была создана сила, соперничающая с армией Власова. Эти люди довели галицийскую дивизию до штатной численности и начали создание еще одной дивизии СС, состоящей из восточных украинцев. С некоторыми трудностями отыскали бывшего украинского генерала польской армии. Гиммлер, настроенный Кальтенбруннером против Бергера, сделал вялую попытку в поддержку Власова, и в один момент в феврале 1945 г. он попробовал достичь компромисса, позволив этому новому генералу, Павлу Шандруку, руководить «галицийским национальным комитетом» и дивизией, в то время как Власов взял на себя руководство «восточным украинским комитетом» и дивизией. Однако Гитлер ничего этого не одобрил, и официальное признание было даровано только комитету Шандрука, который имел поддержку министерства Розенберга. Власов проиграл.

Влияния на проведение остполитики стали сейчас настолько взаимосвязанными и местническими, что не имело ни малейшего значения, будет ли украинцами командовать Павел Шандрук, который работал администратором кинотеатра в маленьком польском городке, или этим командиром станет Власов. И все-таки еще было время, когда немцы могли бы заполучить украинскую армию из нескольких дивизий, защищающих украинскую землю и покидающих ее.

В свете военной ситуации осенью 1944 г. предложенное провозглашение Власова как теневого главы антисталинского государства сегодня выглядит крайне смехотворным. И все-таки оно не казалось таким его сторонникам. Розенберг в особенности, чье министерство уже не несло ответственности ни за какие территории, чувствовал себя раненным глубже, чем если бы он потерял империю. На самом же деле Власову нечего было воровать у политического управления, чьи муравьиные «национальные комитеты» у деятельного фон Менде трудились против него до последнего, поддерживаемые Арльтом и его Leitstelle Ost. Для Розенберга же, однако, при его почти уникальной способности страдать, апогей наступил примерно через шесть дней после встречи Гиммлер — Власов, когда Ламмерс сообщил ему, что Гитлер слишком занят, чтобы принять его, и посоветовал «обратиться к рейхсфюреру СС» (то есть Гиммлеру). И в результате 12 октября после более чем трех лет существования восточного министерства Розенберг подал Гитлеру свое первое и единственное прошение об отставке. Оно было встроено в исключительно длинную докладную записку — этот часто цитируемый защитой Розенберга документ № 14.

В этом документе Розенберг считал, что в помпезном фарсе гиммлеровского признания Власова в качестве представителя всех народов России была какая-то реальность. Он осуждал это соглашение как возрождение великорусских амбиций, и он вложил в письмо детальнейшие протесты каждого национального комитета от Балтики до Туркестана. Единственным ответом, который Розенберг вообще получил, была телеграмма Ламмерса от 14 ноября, посланная в день Пражской конференции Власова. Отставка Розенберга не была ни принята, ни отклонена. Ему просто сказали, что Гитлер поручил Гиммлеру и Риббентропу вынести решение по делу Власова, к каждому из которых Розенбергу следует обратиться.

Розенберг, возможно, был бы счастливее, если бы смог увидеть встречу между Власовым и «великим повелителем» Главного управления имперской безопасности (РСХА) Эрнстом Кальтенбруннером. Было намерение примирить Власова с главой «грузинского национального комитета» Михаилом Хедия. При Гейдрихе политика РСХА была твердо сепаратистской, но теперь, когда Кальтенбруннер стал спонсором Власова, Хедия, бывший протеже Гейдриха, оказался в партере. Кальтенбруннер решил свести Хедия и Власова в каком-нибудь частном доме, потому что Власов отказывался входить в ненавистное здание, где находилось IV управление РСХА — гестапо. Кальтенбруннер привел с собой своих серых кардиналов — Шелленберга (начальник управления РСХА, внешняя СД. — Ред.) и Олендорфа (начальник III управления РСХА, внутренняя СД. — Ред.) с намерением припугнуть Хедия, но на этом неуклюжем совещании Власов отказался от присутствия людей, оказывающих какое-нибудь давление. Кальтенбруннер не стал звать начальника IV управления РСХА (гестапо) Мюллера, чтобы арестовать Хедия, потому что это было бы бесполезно. История завершила полный виток. Самая жуткая организация в Германии оказалась поставленной в самое затруднительное положение — «недочеловеком».

Вопреки желанию Кальтенбруннера, заседание большого «комитета за освобождение народов России» (КОНР) было проведено не в Потсдаме, а в Праге — в оккупированной славянской столице. Протектор Богемии (протектората Чехия и Моравия. — Ред.) Карл Герман Франк протестовал ввиду опасности этого символа вольнодумства, и мало кто сомневался, что Гиммлер и Кальтенбруннер разделяют опасения Франка. И все-таки Власову было позволено сделать по-своему как в отношении выбора места, так и содержания программы, которую нужно было объявить. Эта вседозволенность вызывала меньше удивления, если знать, чего это стоило на самом деле. Гитлер со времен своих политических заявлений 8 июня и 1 июля