фактически не имеет значения. В разные времена люди пытались силой заставить заниматься с ними сексом буквально любое вообразимое существо. Даже очень маленьких детей, даже очень дряхлых стариков, даже покойников. Даже животных.

И тут инспектор Арден Бензенхавер, который о насилии и насильниках знал довольно много, сообщил собравшимся, что ему пора заниматься своим непосредственным делом.

Бензенхавер всегда чувствовал себя лучше, когда вокруг было много свободного пространства. Когда он только-только поступил в полицию, ему для начала пришлось с ночным патрулем курсировать по старой дороге номер два между Сандаски и Толидо. Летом эта дорога была вся усеяна крышками от пивных бутылок и самодельными объявлениями, обещавшими первоклассный боулинг, первоклассный бассейн, первоклассную копченую рыбу и первоклассную наживку. И Арден Бензенхавер очень медленно ездил по берегу залива Сандаски, а потом вдоль озера Эри до Толидо, поджидая, когда машины, битком набитые подвыпившими подростками и рыболовами, станут играть с ним в догонялки на неосвещенной двухполосной дороге. Позднее, уже начальником полицейского управления в Толидо, Бензенхавер не раз проезжал с шофером по этой совершенно безобидной в дневное время полоске дороги. Магазинчики, торгующие наживкой, и пивные залы, и закусочные, где продавались хот-доги и мороженое, выглядели при свете дня так беззащитно. Глядеть на них днем — все равно что видеть, как громилу, которого ты до смерти боялся, раздевают в полицейском участке за драку: сперва видишь только мощную шею, могучую грудь, здоровенные ручищи, а потом — когда сброшена последняя рубашка — перед тобой вдруг предстает отвисшее дряблое брюшко.

Арден Бензенхавер ненавидел темноту. И постоянно призывал муниципалитет Толидо лучше освещать город субботними вечерами. Толидо был город рабочий, и Бензенхавер верил, что если город позволит себе нормальное освещение улиц по субботам, то, по крайней мере, половины поножовщины и разбойных нападений, связанных с ранениями и гибелью людей, можно будет избежать. Однако власти оказались отнюдь не в восторге от этих идей Ардена Бензенхавера, как, впрочем и от методов его работы.

И теперь Бензенхавер отдыхал на широких просторах сельской местности. И смотрел на этот опасный мир так, как всегда желал, — с перспективы: он кружил на вертолете над этой плоской открытой равниной, осматривая свое четко ограниченное, хорошо освещенное царство. Помощник здешнего шерифа уверенно сказал ему:

— Здесь у нас только один бирюзовый грузовик: у этих треклятых Рэтов.

— Рэтов?12 — переспросил Бензенхавер.

— Их там целое семейство, — сказал помощник шерифа. — Мне даже к их дому подъезжать и то противно.

— Почему? — спросил Бензенхавер; он видел внизу тень вертолета, которая пересекла ручей, потом дорогу и двинулась сперва по краю кукурузного поля, потом по краю соевого…

— Да они же все с приветом! — сказал помощник шерифа.

Бензенхавер посмотрел на него — молодой человек, лицо пухлое, но довольно приятное, глазки маленькие, волосы длинные, густые, почти до плеч, на голове плотно сидит шляпа. Бензенхавер вспомнил бесчисленных футболистов, у которых длинные волосы рассыпаются из-под шлемов по плечам. А ведь могли бы и поаккуратнее волосы-то прибрать, подумал он. Теперь вон даже и представитель закона такие же волосищи отрастил. Бензенхавер был рад, что ему скоро на пенсию; он не мог понять, почему столь многие приличные люди стремятся выглядеть как какие-то хулиганы.

— С приветом, значит, — повторил Бензенхавер. И язык у них у всех одинаковый, подумал он. На все про все им хватает четырех-пяти слов!

— Ну да! Только на прошлой неделе мне подали жалобу на младшего, — сказал помощник шерифа.

Бензенхавер отметил это «мне подали», ведь на самом деле жалоба поступила в офис шерифа, и тот, видимо, счел вопрос достаточно простым, чтобы поручить его своему молодому помощнику. Но почему они мне-то этого мальчишку подсунули? — думал Бензенхавер.

— Его Орен Рэт зовут, — сообщил ему помощник шерифа. — У них и имена у всех тоже очень странные.

— И что же это была за жалоба? — спросил Бензенхавер; его глаза следили за длинной немощеной дорожкой, в конце ее виднелось скопление каких-то сараев, один из которых наверняка и есть дом здешних фермеров, дом, где живут люди. Однако Арден Бензенхавер, глядя сверху, не смог бы определить, которая из этих построек — дом. Сверху все сараи казались едва ли пригодными даже для животных.

— Ну, в общем, — сказал помощник шерифа, — этот парень, Орен, приставал тут к одной собаке.

— Приставал к собаке? — терпеливо переспросил Бензенхавер. Это может означать что угодно, думал он.

— Ну… — смутился помощник шерифа, — хозяева собаки думали, что Орен пытался ее трахнуть.

— Вот как? — удивился Бензенхавер.

— А что, очень даже может быть, — пожал плечами помощник шерифа, — но точно я сказать не могу. Когда я туда приехал, Орена нигде не было, собака выглядела совершенно нормально. Откуда мне знать, трахали эту суку или нет.

— Взяли бы да спросили у нее! — вмешался пилот вертолета — парнишка еще моложе помощника шерифа. Помощник шерифа посмотрел на пилота с презрением.

— Вот вам один из недоумков, которых нам присылает Национальная гвардия, — шепнул он на ухо Бензенхаверу, но тот уже не слушал его: он высмотрел внизу бирюзовый грузовик, припаркованный на совершенно открытом месте у невысокой изгороди. Никто даже не пытался его спрятать.

В большом продолговатом загоне металось целое стадо свиней, до смерти перепуганных садящимся вертолетом. Двое худощавых мужчин в комбинезонах сидели на корточках возле здоровенной свиноматки, распростертой у отлогого настила, ведущего к входу в один из сараев. Фермеры подняли головы и посмотрели на вертолет, прикрывая лица от разлетавшихся комьев вонючей грязи.

— Не надо так близко. Посади его вон там, на лужайке, — сказал пилоту Бензенхавер. — Ты пугаешь животных.

— Я не вижу ни Орена, ни старика, — сказал помощник шерифа. — Их ведь не двое, а гораздо больше, Рэтов этих.

— Вы спросите у этих, где Орен, — распорядился Бензенхавер. — А я пока взгляну на грузовик.

Фермерам помощник шерифа был явно знаком, так что они едва на него взглянули, зато внимательно смотрели на Бензенхавера в его выгоревшей серо-коричневой форме и при галстуке, когда он прямо через двор направился к бирюзовому грузовику. Арден Бензенхавер в их сторону даже головы не повернул, он и так отлично их видел. Вот уж действительно придурки, думал он. В Толидо Бензенхавер повидал самых разнообразных представителей преступного мира — людей плохих, злобных, свирепых, опасных, трусливых, видел отъявленных негодяев и воров, которые убивали ради горстки монет, и насильников, которые убивали ради секса. Однако Бензенхаверу не доводилось еще видеть столь глубоких и разрушительных последствий воздействия зла, какие читались на лицах Уэлдона и Разберри Рэтов. У него даже холодок по спине пробежал. И он