Возле первого от церкви колодца толпилось не меньше сотни людей. Впереди было еще два. Но у второго отсутствовало ведро.

– Спецом местные сняли. Сволочи, – говорили подходившие к колодцу.

Петров прибавил шагу, намереваясь обогнать основную массу тех, кто возвращался к машинам. Размечтался – а что еще оставалось? – о бутылке холодной воды, о том, как дома ляжет в прохладную ванну… И тут в спину ткнули. Не больно, но остро, словно пальцем.

Решив, что это сын догнал и решил пошалить, Петров сделал сердитое лицо и резко обернулся.

Вместо Никиты оказался бледненький пацаненок лет восьми с арбалетом в руках. Так же сердито смотрел на Петрова.

– Ой, вы извините! Извините, пожалуйста! – стала плаксиво тараторить пожилая женщина, видимо, его бабка. – Устал, вот и вытворяет… Нельзя так, Гордей!

Понимая, что разборки отдаляют его от воды, Петров пошагал дальше.

– Подбери стрелу-то! – раздался совсем уже не плаксивый голос пожилой.

К колодцу тянулась вереница примерно из десяти человек. Вода явно была… Петров почти подбежал, встал в очередь.

– Сашка! – крикнул щупленький полутораметровый мужичок в выгоревшей до бесцветности рубахе, наполняя бутылку. – Неси еще, кончается!

Петров увидел на бортике колодца ведро с цепью. Оно было на треть полно беловатой жидкостью.

– А что с этой? – спросил он стоящего впереди парня.

– Да кончилась, видно.

– Хм, а я думал, это у Толстого гипербола…

– Че? – парень насторожился.

– У Льва Толстого в романе «Война и мир» есть такое: «Солдаты выпивали воду в колодцах до грязи». Я думал, он преувеличил – оказывается, действительно бывает.

– М-м…

– Сашка, да где ты там?!

Мужичок был слишком деятельный, вошел, как говорится, в раж. «Может, пьяный?» Да нет, на пьяного не был похож… «Перегрелся на солнце».

Здоровенный, голый по пояс, лет тридцати пяти Сашка принес воду. Мужичок сунул ему пустое ведро:

– Еще тащи. Людей вон сколько. Пить хотят. Давай, давай!

Сашка, видимо, был сыном этого полутораметрового. Без споров, хотя и без радости, побрел в глубь улицы. Наверное, у них был свой колодец во дворе или скважина пробита…

Подошла очередь Петрова наполнять бутылку.

– Холодненькая, – приговаривал мужичок, – пейте на здоровье…

– Спасибо.

Петрову захотелось отблагодарить его. Достал деньги, быстро выбрал две сотки, протянул.

– Да ты чего? – мужичок отшатнулся. – Чтоб я за воду деньги брал?! Бери свою баклажку и мотай отсюдова.

Петрова обожгло это «мотай»:

– А вы что хамите? Я от чистого сердца хотел…

– От сердца… Грязное оно, значит, деньги за воду совать… Отходи, не задерживай, людей еще сколько вон …

– Что случилось? – подбежал Влад. – Что у вас тут?

– Забирай приятеля, а то я его, – расходился мужичок. – Обидел он меня… Деньги за воду…

– Действительно, пустите к ведру, – заговорили за спиной Петрова. – Что там? – еще дальше. – Он все бутыли, что ль, набирает себе?!

– Ладно, как хочешь, – дернул головой Петров, сунул сотки обратно в карман. – Пойдем, Влад, от этого солнцем ударенного.

Мужичок то ли не услышал эпитета, то ли сделал вид, что не услышал. Осторожно наливал воду из ведра в маленькое отверстие жестяной банки из-под «спрайта».

Петров широко, решительно как-то зашагал в сторону машины, еще не понимая, что об этом случае он будет вспоминать очень часто.