— Ну, чего надо? — с хрипотцой спросил Капус динамиком слева. Машина знала себе цену и вела себя фамильярно. Тем более, что Рибалтеру это нравилось.

— Капус, дружище, это я, Корнелий. Ты меня помнишь?

— Я помню Корнелия. Но я не слышу индекса.

— Ты посмотри на меня. — Корнелий поднял лицо к линзе визуальной связи.

— Лицо похоже на физиономию Корнелия, только худое… Но где индекс?

— Индекс у меня исчез.

— Даже паршивые ржавые калькуляторы знают, что такого не бывает.

— Так не бывало, Капус. А теперь случилось.

— Не верю.

— Ну… вот тебе моя дактилоскопия! — Корнелий положил правую ладонь на сенсорный круг. — Читай. Чья это рука?

— Да… Вы действительно Корнелий. Чудеса.

— Бывают чудеса и похлеще. Не говори мне «вы», мы же старые знакомые.

— Хорошо. Что ты хочешь? Просто поболтать со старым Капусом?

— Не просто, дружище. Ты мне поможешь решить одну задачку… Но прежде всего: ты не на контроле у службы безопасности?

— Я? С какой стати?

— У старины Рибалтера неприятности, за ним следят. Ну, и тебя могут подключить к системе наблюдения.

— Н-нет… Я бы почувствовал. Я не дырявая жестянка вроде «Альфы» или «Сириуса», у меня дублирующие нейронные схемы плюс независимый блок эмоций…

— Эмоции пока оставим, дружище… Что ты знаешь о Лебене? Городок такой…

— Абсолютно ничего не знаю. Связаться с информаторием Географического института?

— Свяжись, если уверен, что ты не на контроле.

— Корнелий! Я всегда говорю только то, в чем уверен, — назидательно сообщил Капус. — В отличие от трепача Рибалтера. Я его предупреждал, что он достукается до неприятностей.

— Я тоже. Но давай о Лебене… Постой. Меня, собственно, интересует Институт генной техники и нейроинженерии, есть там такой. А в нем закрытый спецотдел.

— По спецотделу мне никто не даст информацию.

— Ка-апус! Ты же не паршивая серийная машина, а супер индивидуальной настройки! Супер из суперов! — льстиво взвыл Корнелий. — Мне ли тебя учить! Вспомни, как ты добыл нам сведения о проекте застройки Нью-Селены и мы в рекламбюро вставили фитиль старому халтурщику Драблю!

— Да, это было. — В хрипловатом голосе Капуса скользнуло явное самодовольство. — Это называется «извлечение косвенных данных путем построения окружных и посторонних схем». Пришлось делать вид, что я интересуюсь историей мировой клоунады, а для этого якобы необходимо…

— Ясно, ясно. Вот и сейчас исхитрись.

— Тогда помолчи, дружище Корнелий, я поработаю.

Корнелий положил на панель сжатые кулаки, лег на них лбом и стал думать ни о чем. Но сквозь рассеянные обрывки мыслей пробивалось, как он нес Петра — Альбина Ксото, Халька…

— Готово, — чисто и официально произнес Капус. — Спрашивай.

— Содержатся ли в спецотделе люди против их воли?

— Такого вопроса ты не ставил… Но, судя по работе данного отдела, могут содержаться.

— Какая там охрана?

— Обычная ведомственная охрана. Бежать все равно невозможно.

— Конкретная тактическая задача. Могут ли два человека проникнуть в институт и, угрожая оружием, потребовать вывести к ним двух заключенных, чтобы затем увезти их в машине?

— Это абсурд. Будет включена сигнализация, охранный отряд прибудет через четыре минуты. Раньше, чем заключенных приведут.

— Тогда так. Два человека предъявят документ, что они уполномочены забрать арестованных для сопровождения в столицу.

— Документ есть?

— Рибалтер состряпает. У него опыт, а у тебя отличный блок печати.

— Да, дружище Рибалтер это умеет. Все равно не выйдет. В институте потребуют подтверждения полномочий по прямой связи.

— В документе можно указать, что прямая связь исключается, дело сверхсекретное.

— Тогда возьмут индексы этих двух людей, проверят в информатории Управления, и люди эти будут обречены.

— У этих людей не будет индексов.

— Как так?

— Капус, милый, не отвлекайся.

— Государственные служащие не могут не иметь индексов. Номер не пройдет.

— А если эти двое… попросят лишь о свидании с заключенными. Скажем, так: по приказу Управления привезли на свидание их маленького сына. Предъявят соответствующую бумагу… Будет тогда охрана проверять индексы?

— Тогда? Скорее всего, нет. Вероятность девяносто четыре и семь десятых. Но что дальше?

— Дальше двое прибывших, используя момент внезапности, отбирают оружие у охраны. Это возможно?

— Допустим.

— Все пятеро — взрослые и мальчик — садятся в машину. Задача: домчаться сюда, в Реттерберг. Получится?

— Сесть в машину — получится. Но тут же разоруженная охрана даст сигнал, и машину запеленгуют по индексам похищенных заключенных. И перекроют дороги.

— У заключенных… тоже не станет индексов.

— И у мальчика?

— Да.

— Тогда просто дадут сигнал тревоги. Даже если нападающие перестреляют охрану, кто-то один успеет нажать кнопку.

«Не хочется мне стрелять охрану, — подумал Корнелий. — До чертиков не хочется…»

— И будет погоня?

— Сзади — погоня, впереди — заслон.

— От погони можно уйти.

— До заслона.

— Капус, дружище, посмотрим дорогу. Есть у тебя?

Капус включил экран. Изображение было идеальным, без мерцания от помех, которые неизбежно вызывает излучение индекса. Сначала показался фасад института — старое здание с полуколоннами, потом побежала невзрачная улица с пыльными липами, перешла в загородное шоссе. Оно пересекло поле, вошло в крутые, поросшие дубняком холмы… Корнелий видел это словно сквозь лобовое стекло стремительного автомобиля.

Шоссе вильнуло, обходя группу пирамидальных тополей, справа под обрывом засинело море. Опять поворот — туннель в скале…

— Здесь будет первый заслон, — сухо сказал Капус.

— Хорошо. Вернемся немного.

Опять тополя, обрыв, море…

— Стоп… Капус, прикинь. Погоня достанет нас до этого места?

— Вас?

— Капус…

— Не достанет, если вы не замешкаетесь при посадке.

— Хорошо… Если мы сделаем так: выскочим здесь, пустим автомобиль под обрыв, а сами скроемся в лесу? Поверят уланы, что мы погибли?

— На какое-то время… Пока не достанут машину.

— Как скоро достанут?